Философия достоинства, свободы и прав человека
Шрифт:
Свобода становилась желанной путеводной звездой лишь для тех, кто наиболее остро переживал ущемление своего человеческого естества. Для этих людей свобода — вовсе не красочные фрески, не веселые лубочные картинки и не яркая театральная афиша. Она — своеобразный защитный слой, некий нимб вокруг бесценного ядра, каковым является человеческое достоинство. Достоинство — критерий и истинная мера свободы. И вечная борьба за неё, по сути, есть не что иное, как нескончаемый бой за достоинство человека. Свобода — это реальная политическая власть для его защиты. Потому первейшее требование апостолов свободы — это контроль над властью. Но контроль над властью должен быть под контролем людей, обладающих политической культурой, в противном случае всех неминуемо подстерегает хаос правового беспредела. Ужасы Великой французской революции и Октябрьского большевистского переворота — прямое тому подтверждение и предостережение.
Свобода — это не просто некое политическое состояние, при котором торжествует принцип что
Политика как служение благу и счастью своих сограждан, а не как инструмент слежки, психологической травли и физических преследований, уголовных репрессий и налогового прессинга, утверждения этнической и языковой монополии — единственный способ управления государством, адекватный принципам философии достоинства человека. Благоденствие, процветание и развитие сопутствует, как правило, тем державам, в которых была сформирована правовая культура и политическая атмосфера, способствующая появлению, укоренению и поощрению свободы. О создании такого общества, например, в СССР мечтали многие его граждане. И кто знает, как сложилась бы судьба этой огромной страны, если бы в итоге в ней восторжествовали общечеловеческие ценности вместо потерявшего в глазах его населения всяческую ценность агрессивного, бездумного и безумного большевизма. На эту тему, в частности, писал уже не раз упоминавшийся на страницах настоящего издания генерал П.Г. Григоренко: «Люди любят правду, благородство, честность и увлеченно следуют примеру смелой, мужественной борьбы за справедливость и добро, против зла, лжи и обмана, в защиту слабых и гонимых, против всяческого произвола. Значит всяк, кто может, обязан открыто подавать пример, и армия мужественных, честных и справедливых будет расти». Мечтам людей, подобных автору приведенных строк, не суждено было сбыться: в СССР, как известно, была создана армия лишь тех, кто мог нещадно давить инакомыслящих: партия, комсомол, спецслужбы, вооруженные силы, советская «общественность», наконец. Поэтому и неизменным кумиром подобной армии хранителей традиции невежества был, есть и, вероятно, ещё долго будет оставаться Сталин, а также его правоверные ученики, сторонники и последователи. СССР тем самым преподал урок всему цивилизованному миру: не будет уважения к достоинству человека — не будет и мира на земле.
В уже упоминаемой лекции, посвященной правам человека, Папа Римский Иоанн-Павел II отметил: «Человек наиболее полно реализуется в самоотдаче… Если изъять из понятия свободы человека эту сторону, исключить идею принесения человеком себя в дар другим, такая свобода может стать опасной… Если мы не можем принять программу нашей жизни как служение, принесение себя в дар, свобода может перерождаться в своеволие». Иными словами, свобода отнюдь не является внешним условием проявления кем-либо всякого своего естества и уж во всяком случае не такого, которое посягает на достоинство другого человека, этноса, народа, что само по себе уже предтеча конфликта, розни, войны.
Роль непогрешимого инструмента, позволяющего провести черту, отделяющую свободу от произвола, как раз и призвано выполнять Право. Оно — единственный надежный путеводитель по темным лабиринтам истории человеческой души. Там, где люди смогли добиться свободы, защитить и сохранить её правовыми средствами, там создается политическая основа, атмосфера для утверждения и верховенства Права. В реальности человек, этнос, народ становятся полноценными субъектами Права лишь тогда, когда защита достоинства и свободы осуществляется политическими средствами, основанными на многолетней правовой традиции. История внутренне-государственной политики Англии и США — классический пример подобного политического развития.
Важнейшей гранью свободы является умение человека, народа воспользоваться отсутствием каких-либо непреодолимых политических препятствий ради созидания гражданского общества, правового государства, рыночной экономики, атмосферы справедливости и солидарности. В итоге свобода — это правовое состояние, которым могут воспользоваться только люди, обладающие культурой достоинства,
Свобода — основное условие созидания. А созидать можно по-разному: можно сотворить оружие массового уничтожения с целью шантажа и угроз другим странам, а можно созидать высокие технологии с целью сохранения и приумножения общечеловеческих ценностей, распространения философии достоинства по всей планете, чем усердно ныне пытаются заниматься ООН, Совет Европы и другие международные организации правозащитного предназначения. Очевидно, что без мощного нравственного потенциала сия деятельность изначально была бы обречена на провал. Посему в любом случае и при любых обстоятельствах свобода непременно должна быть обеспечена неким «золотым запасом» морали и человечности.
Без определённого уровня нравственной культуры свобода обречена на забвение в любом обществе. Как справедливо утверждал французский политический мыслитель, правовед и государственный деятель, автор знаменитой книги «Демократия в Америке» Алексис де Токвиль (1805–1859), «царства свободы нельзя достичь без господства нравственности». Вот почему на протяжении всего повествования упорно проводится мысль: свобода войдёт в сердца нашего народа только вслед за нравственностью, духовностью, доброжелательностью, благородством и никоим образом в ином случае. При подобном подходе свобода предстает перед нами как необходимое условие духовного, нравственного и правового развития народа. Поэтому свобода — удел лишь той державы, которая стремится к благоустройству жизни всех своих граждан, вне зависимости от их расы, этнического происхождения, религиозной принадлежности, языка общения и прочих подобного рода признаков. Народ, лишенный такой правовой культуры, оказывается во власти анархии, хаоса, произвола, смуты, гражданской войны, но отнюдь не свободы.
Свобода — это способность посредством государства обеспечить такой правовой порядок, который гарантирует людям безопасность от смуты, от разрушительной анархии, от бесчинства агрессивной толпы. Знаменитый французский историк и государственный деятель Франсуа Гизо (1787–1874), подводя итоги своей политической карьеры, писал: «Я поочередно защищал свободу от абсолютной власти и порядок от революционного духа — два великих дела, в сущности составляющих одно, ибо вследствие разделения их каждое из них гибнет одно за другим». В таком амплуа свобода выступает как некая пограничная зона между абсолютным произволом толпы и беспредельным абсолютизмом одного лица. Свободный разгул толпы в действительности ничуть не лучше безмятежно разгуливающего по останкам свободы авторитарного правителя. И в подобном историческом ракурсе безумная толпа — такая же угроза свободе, как и любой умный деспот. Неспособность провести тонкую грань между первым и вторым — подлинная беда подданных бывшей советской империи. Как мы видим, свобода, также как и достоинство, далеко не столь простое явление, чтобы его можно было отразить в какой-нибудь одной статье основного закона страны.
Те народы, которым посчастливилось первыми испытать на себе все тяготы борьбы за достоинство и свободу человека, первые же и вкусили сладость сих благ. Они по праву истории стали законодателями и лидерами в области политического и экономического развития. А открытые ими истины стали прописными для многих конституций мира, особенно последнего поколения. В качестве примера швейцарцы могут с гордостью привести следующие строки: «Свободен лишь тот, кто использует свою свободу, и что сила народа измеряется благом слабых» (из Преамбулы Союзной конституции Швейцарской Конфедерации от 18 апреля 1999 г.). К слову сказать, Швейцария не случайно именуется старинной гаванью гонимых ревнителей свободы. В своё время эта страна служила местом сбора уцелевших остатков всех неудавшихся европейских революций. Её кантоны гордились своим старинным святым правом убежища для политических изгнанников и религиозных изгоев. Эта страна, где издревле уважали свободу и достоинство человека, и поныне является образцом этнического, религиозного и языкового плюрализма и терпимости.
Как уже упоминалось выше, свобода не существует в отрыве от своего политического бытия. Смысл политики в свободе, а свобода реализуется, прежде всего, посредством многообразных политических действий, направленных на созидание человеком комфортного для него общественного бытия. Посему политическая свобода развертывается перед человеком как зона его безопасного обитания, психологическое поле и духовный ареал для творческого самовыражения и дальнейшего развития.
Свобода — это политическая атмосфера, в которой человек может без ущерба для своего психического здоровья жить и самоутверждаться как полноценная личность. Свобода — подлинный мотив любого демократического процесса. Без потребностей людей в свободе не было бы и политики в современном смысле этого слова. С другой стороны, именно в политике находит своё разрешение извечное противоречие между свободой власти и свободой индивида. Право — это, по сути, перманентный поиск баланса между первым и вторым. Перекос в сторону первого дает авторитаризм, второго — охлократию. Авторитаризм, как известно, может быть просвещённым, а охлократия — извращённой. Выбор в любом случае — за народом. Закономерности и диапазон того или иного исхода — удел политики. Демократия нуждается в просвещённом демосе, охлократия — в толпе, воинствующем охлосе, роковыми примерами чего стали российский большевизм, итальянский фашизм, немецкий нацизм. Демократия при этом состоит вовсе не в том, чтобы все вопросы решать большинством голосов, а в том, чтобы уважать и защищать права тех, кто остался в меньшинстве, даже если это всего один человек и даже если этот человек — несмышленый ребёнок.