Философия достоинства, свободы и прав человека
Шрифт:
Очевидно, что насильственное навязывание государственного языка всеми доступными партии этнической нетерпимости мерами самым негативным образом сказалось на интеллектуальном уровне развития значительной части населения Украины, и, следовательно, на уровне конкурентоспособности государства в мире. На тесную взаимосвязь между родным языком и уровнем интеллектуального развития людей обратила внимание президент Украинской ассоциации преподавателей русского языка и литературы, доктор филологических наук Людмила Алексеевна Кудрявцева: «Исследования ЮНЕСКО показали, что при обучении на неродном языке интеллектуальное и психическое развитие ребенка замедляется на 15–30 %. Язык — важнейший инструмент мышления, воздух интеллекта, бензин для мозга. Таким образом, при дискриминации национальных языков в стране снижается эффективность интеллектуальной деятельности. Родной язык — это тот язык, на котором удобнее всего использовать свой интеллект в созидательном труде. Иными словами, это правая рука нашего ума. Человек может владеть многими языками, но на родном он изобретает, сочиняет, анализирует».
Унижение достоинства людей на этнической, религиозной, языковой либо любой иной почве неминуемо повлечёт за собой разрушение достоинства всего народа и, в конечном счете, самой державы, сколько бы её власть предержащие не твердили о независимости, государственных символах и прочих внешних атрибутах. Об этой опасности весьма мудро предупреждал английский политический мыслитель Джон Милль, утверждавший, что достоинство государства производно от достоинства образующих его личностей. С того самого момента, когда граждане страны примут к сведению и начнут руководствоваться этим бесценным постулатом, Украина сделает решающий шаг к Свободе в подлинном, высоком, западном смысле этого слова. Осознание роли и места достоинства в личной жизни каждого человека в качестве непременного условия становления гражданского общества и строительства правового государства станет самой надежной предпосылкой европейского будущего Украины. Свобода в державе не должна обходить своей благосклонностью некоторых её граждан в зависимости от их этнического происхождения, языка общения и религиозных предпочтений: в противном случае она обойдёт стороной всю страну. В своё время канцлер ФРГ Конрад Аденауэр заявил, что «наша цель, чтобы в будущем Европа стала единым домом для всех европейцев, чтобы она стала жилищем свободы». Думается, что лидерам некоторых партий власти Украины следует крепко задуматься над глубочайшим смыслом этих вещих слов.
Раздел 4
СВОБОДА
Бурные события ноября-декабря 2004 г. на площади Независимости в Киеве, которые благодаря устному народному творчеству вошли в историю Украины под обобщенным наименованием «оранжевой революции», застали меня в должности научного консультанта Президента Украины. Эти события, помимо всего прочего, остро врезались в память сплошным блокированием всех входов и выходов из резиденции главы державы тяжелыми грузовиками с круглосуточно работавшими двигателями, которые заметно отравляли выхлопными газами атмосферу, а также унизительными обысками лиц, покидавшими вечером своё место работы.
Один из моих коллег — очень приличный человек — горько сетовал, что только за один вечер его несколько раз останавливали группы блуждающих граждан, которые предпринимали настойчивые попытки ознакомиться с содержимым его сумки, или, применяя юридические термины, провести досмотр и обыск личных вещей. Причём интервал между скоплениями добровольных дознавателей и понятых в одном лице был не более 15–20 метров, что, однако, ничуть не мешало очередному форпосту упорно настаивать на повторении унизительной процедуры. Немаловажная подробность: действо сие протекало на глазах стоящего невдалеке милицейского патруля при полном, разумеется, попустительстве с его стороны.
Будучи весьма воспитанным и тактичным человеком, коллега каждой из этих групп «само организованного» населения терпеливо разъяснял, что такое права человека и, на примерах недавнего прошлого, к чему приводит их нарушение в массовом порядке. Слушатели охотно ему внимали, но упорно интерпретировали сказанное в том смысле, что эти права нашли своё высшее воплощение в их действиях на улицах Киева (некоторые услужливые правоведы поспешили окрестить сей процесс воплощением в жизнь принципа верховенства права). В общем, прорвавшись с грехом пополам сквозь многочисленные заградительные отряды своих соотечественников, коллега уже на улице столкнулся лицом к лицу с женщиной, которая вприпрыжку неслась по улице, неистово размахивая руками и выкрикивая слова: «свобода», «свобода», «свобода»… Раздосадованный всем произошедшим, коллега не удержавшись, остановил её вопросом: позвольте спросить, а что же это такое свобода? Несущаяся мимо особа, замедлив на мгновенье шаг, окинула его невидящим взором и, ничего не отвечая, тут же понеслась далее всё с теми же словами и теми же жестами…
Услышав сей бесподобный рассказ, я довольно крепко задумался над сутью того состояния, которое так пришлось по вкусу некоторой части киевлян и многочисленным гостям столицы, преимущественно, из западных областей страны. В любом случае одно было несомненно: свобода воспринималась ими как право на оскорбление, а в случае безнаказанности и насилия над теми, кто пришелся им не по вкусу. Яркая зарисовка оного была дана в статье «Горячее к новогоднему столу: язык», в которой перед читателями предстал во всем своём откровении типичный представитель украинской партии этнической нетерпимости: ««Я люблю людей!.. Окрім жидів, масонів, негрів і білорусів… Я взагалі вважаю, що Гітлер зробив неприпустиму помилку: він не всіх дорізав… Я доріжу…» — с улыбочкой говорит один из идейных участников Майдана в документальном фильме «Руки над огнем» Леонида и Ларисы Алексийчук (Канада). И, увязывая воедино идеалы майданной «революции» с практикой нацизма, этот «оранжгутанг» демонстрирует символ верности былому фюреру — нашивку «88». И завершает спич на камеру генеральным
– N 52, 31.12.2010 г.). В известной степени, можно утверждать, что приведенное в данной статье и есть самое полное понимание свободы в дискурсе Украинской Системы. Надо признаться, что счастье многих из нас — лишь в том, что всё же наступили иные времена, чем те, которые были описаны во 2 разделе настоящей работы.
Но действительно ли свобода — это право делать то, что хочешь? Неужели же все эти временные и постоянные обитатели Киева в те памятные дни так легко уловили суть того явления, над постижением которого уже много веков ломали себе голову лучшие умы человечества? Можно ли в таком случае утверждать, что именно украинцам в 2004 г. принадлежит историческая заслуга постижения свободы в её подлинном сущностном проявлении? Серьёзные сомнения и посильные размышления на сей счёт, в известной степени, и предопределили содержание этого раздела. Давайте попробуем не спеша разобраться с сокровенным смыслом этого столь вожделенного для человечества понятия вместе с великими поэтами, философами, политиками и правоведами прошлого.
Всей своей историей человечество подтверждает гениальные строки Иоганна Гёте: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идёт за них на бой». Хотим мы того или нет, но свобода утверждается и торжествует лишь там и тогда, где и когда люди готовы принести в жертву за её торжество все иные житейские блага. И лишь добытая тяжким трудом, она бережётся пуще зеницы ока. Вероятно, предчувствуя бесконечность этого процесса, российский поэт Александр Блок восклицал: «И вечный бой! Покой нам только снится…». Поэты вообще часто и охотно посвящают свои оды свободе, вероятно, острее других чувствуя её значение для сохранения цивилизации. Кто-то из них даже заметил: если хочешь, чтобы твои песни не умерли, пой о свободе человека! Разумный совет, который, однако, прежде всего хотелось бы адресовать правоведам и политикам, а уж затем поэтам и публицистам. Ведь если мы утратим свободу, наша планета превратится в братскую могилу человечества, о котором кому-то придётся слагать не возвышенные оды, а печальные эпитафии.
Всё же, несмотря на ту исключительную роль, которую свобода играла и играет в политической истории народов мира, её познание и определение в качестве универсального научного понятия представляет собой несомненную сложность. На это обстоятельство одним из первых обратил внимание французский правовед и просветитель Шарль Монтескьё (1689–1755): «Нет слова, которое получило бы столько разнообразных значений и производило бы столь различное впечатление на умы, как слово «свобода». Одни называют свободой легкую возможность низлагать того, кого они наделили тиранической властью; другие — право избирать того, кому они должны повиноваться; третьи — право носить оружие и совершать насилия; четвертые видят ее в привилегии состоять под управлением человека своей национальности или подчиняться своим собственным законам. Некий народ долгое время принимал свободу за обычай носить длинную бороду. Иные соединяют это название с известной формой правления, исключая все прочие». Многие исследователи отмечают в связи с этим удивительную метаморфозу: по мере приложения сил в её теоретическом постижении свобода всё более и более напоминает призрак, мираж, некую туманность, ускользающую от беспристрастного научного познания. Быть может, поэтому за дело с такой страстью взялись живописцы, ваятели и поэты. Более всего в этом вопросе преуспела революционная Франция. Именно этой стране были посвящены страстные и возвышенные строки знаменитого немецкого поэта Генриха Гейне. В частности, он писал: «Свобода — это новая религия, религия нашего времени… Но французы — избранный народ новой религии, их язык фиксирует первые заветы и догмы. Париж — Новый Иерусалим, а Рейн — Иордан, который отделяет священную землю свободы от земли филистимлян». Красиво сказано. Но думается, что многие творцы, как это часто бывало в истории, выдавали желаемое за действительное.
Как повествуют исторические хроники, накануне Великой французской революции свободу изображали в облике молодой женщины в белом одеянии, держащей в одной руке скипетр, в другой — фригийский колпак. В процессе революционной трансформации страны этот образ получил отражение даже в законодательстве. Парламентом был принят специальный декрет, в котором устанавливалось, что «государственная печать будет изменена и на ней будет изображена Франция в облике стоящей женщины, одетой по-античному, держащей в правой руке пику с фригийским колпаком, или колпаком Свободы, на острие, а левой опирающейся на фасцию; у ног ее будет кормило». Одновременно с изданием этого акта парламентарии стали носить особый знак с изображением сидящей женщины в профиль с непокрытой головой, в её правой руке была фасция, а в левой — фригийский колпак. Тот же образ получил воплощение и на монетах республики. Примерно в то же время весьма символическое значение приобрел обряд посадки «деревьев свободы». Возникнув в одной из провинций, он получил распространение по всей Франции. К началу революции в стране уже было посажено более 60 тысяч таких деревьев. Вообще надо заметить, если бы все деятели всех революций мира вместо людей сажали «деревья свободы», а вместо чтения доносов и написания несправедливых приговоров читали и писали бы книги, мы бы уже давно имели планету-сад и жили бы, как в самых добрых сказках народов мира.