Философия достоинства, свободы и прав человека
Шрифт:
Первая — это свобода слова и высказываний — повсюду в мире.
Вторая – это свобода каждого человека поклоняться Богу тем способом, который он сам избирает — повсюду в мире.
Третья — это свобода от нужды, что в переводе на понятный всем язык означает экономические договоренности, которые обеспечат населению всех государств здоровую мирную жизнь, — повсюду в мире.
Четвертая — это свобода от страха, что в переводе на понятный всем язык означает такое основательное сокращение вооружений во всем мире, чтобы ни одно государство не было способно совершить акт физической агрессии против кого-либо из своих соседей, — повсюду в мире». Время и события доказали, что потребности
Важнейшим параметром политической свободы была, есть и будет безопасность человека в государстве и от государства. Хотя ключевое предназначений государства — обеспечение безопасности гражданина, но как справедливо заметил председатель Верховного суда США Уоррен Бергер (1907–1995): «История свободы — история постоянного противостояния произволу государственной власти — «надевание уздечки свободы на непослушного коня»». Государство, однако, выступает не только в роли «непослушного», но, что, хуже всего, постоянного троянского коня по отношению к своему народу. Созданное с целью самосохранения и развития той или иной общности, государство в силу своей двойственной природы может в любой момент быть использовано для насилия против своих же граждан (подданных). Посему столь основополагающее значение в процессе государственного строительства приобретает принцип разделения властей, к рассмотрению сути которого мы вернемся ниже.
Ведя речь о безопасности народа, мы употребляем особое понятие — «национальная безопасность». Впервые в международный политический лексикон его ввёл 26-й президент США Теодор Рузвельт (1858–1919). Справедливости ради отметим, что, будучи дядей 32-го президента США Франклина Рузвельта, этот человек сумел сказать своё яркое слово в политической истории США не только тем, что благословил на политическое поприще своего знаменитого племянника.
Вопросам толкования понятия национальной безопасности в соотношении с правами человека посвящены Йоханнесбургские принципы 1995 г. В какой-то мере можно утверждать, что свобода и безопасность — это две стороны одной медали. Свобода заключается в безопасности от посягательств на достоинство человека. Или, по крайней мере, в твёрдой уверенности в такой безопасности. Там, где начинается безопасность, человек становится носителем свободы; там, где она заканчивается, человек становится рабом страха. По утверждению английского правоведа Иеремии Бентама, свобода в том аспекте, который составляет предмет конституционного права, «есть безопасность от несправедливостей со стороны правительственных лиц». Это качество возводит её в ранг важнейшего принципа конституционного права. Здесь, пожалуй, уместно даже утверждать, что потребность человека в безопасности от своего государства придала импульс развитию того института конституционного права, который призван был обеспечить свободу гражданина, народа. Разумеется, что власть предержащим сей демократический процесс был не по нраву, и многие из них весьма небезуспешно в прошлом, а некоторые и сейчас (особенно в странах восточной цивилизации) пытаются его приостановить, а по возможности и обратить вспять. Именно в этом процессе и следует искать корни фиктивности тех норм конституционного права, которые обеспечивают свободу человека. Ведь при конкуренции политики и прав человека приоритет, к сожалению, в подавляющем большинстве случаев оставался да и поныне остается за политикой.
Традиционное пренебрежительное отношение властей к свободе побуждало вольнодумцев всего мира отстаивать наиболее приемлемое её определение как свободы от принуждения со стороны государства, от всех видов тирании и деспотизма. Так, шотландский поэт Роберт Бернс (1759–1796) восклицал:
Свободе — привет и почёт.
Пускай бережет её разум.
А все тирании пусть дьявол возьмёт
Со всеми тиранами разом.
Внутренние и внешние границы политической свободы определяются требованием бережного отношения к внутреннему миру человека. Человеческое достоинство — предел каких-либо ограничений свободы при любых обстоятельствах и со стороны любой державы мира. Ведь основное предназначение политической свободы в государстве как раз и состоит в том, чтобы уберечь, оградить, прикрыть достоинство граждан от любых поползновений и посягательств со стороны грубой силы, в роли коей часто и бесцеремонно выступает именно публичная власть. В данном случае речь идёт о концепции так называемой «негативной свободы». Согласно её постулатам, свобода увеличивается до максимума сведением к минимуму вмешательства государства в частную, приватную жизнь человека, в мир его мыслей,
О вечный дух свободного ума!
Луч света в глубине темниц — свобода!
Всегда ты в сердце, рвущемся на волю.
Ты расправляешь крылья, ветром вея свежим,
Когда сыны твои в оковах, в вечном мраке,
А их страна кричит от боли.
Наиболее полное и последовательное воплощение эта традиция, как уже упоминалось выше, нашла в Конституции США. Согласно этому законодательному акту, функции государства ограничены соблюдением закона и сохранением правопорядка, обеспечением безопасности личности, а также её природной и социальной среды обитания. Отсюда и расхожее утверждение американских правоведов: политическая свобода есть не что иное, как скрупулёзное соблюдение общественных законов, справедливых и равных для всех. Правда, подобное суждение легко было провозгласить, но невероятно трудно осуществить на практике. Для многих очень быстро перестало быть секретом положение вещей, при котором то, что возвышенно и привлекательно для избирателей, оборачивается смирительной рубашкой для избранных. А ведь последние тоже любят свободу, правда, они её воспринимают лишь в одной форме — форме абсолютной власти. Всякая власть, как известно, развращает, абсолютная власть развращает абсолютно. Дайте кому-либо абсолютную власть, т. е. сконцентрируйте в их руках все её виды и все её уровни, — и они злоупотребят ею абсолютно. Но абсолютная власть для одних была равнозначна полному упразднению свободы для других. Вот здесь и возникала извечная проблема свободы в государственно-организованном обществе.
Власть и свобода — подлинный гордиев узел человечества. Единственным мечом, которому оказалось под силу разрубить его хитросплетения, стал принцип разделения властей. Принцип, призванный стать на защиту обездоленных и гонимых властью. Принцип, который стал бастионом на пути узурпации власти кем-либо. Принцип, который потряс основы абсолютизма, деспотизма и тоталитаризма и которому вполне можно было бы воздвигнуть памятник из самого драгоценного металла в столицах всех демократических держав мира. Принцип разделения властей — самый надёжный правовой механизм обеспечения политической свободы. Правоведы мира уже давно пришли к убеждению, что политическая свобода немыслима без распределения, дробления власти. Поэтому свобода невозможна там, где власть сосредоточена в руках небольшой когорты людей. При этом несущественно, выбраны они всенародно или нет. История с неумолимостью закона природы подтвердила горькую истину: дайте людям власть — и они злоупотребят ею. Дабы избежать злоупотребления властью, её необходимо максимально разделить внутри государства. С конституционной точки зрения разделение властей является непременной гарантией политической свободы. Соответственно необходимым условием её сохранения признается разделение правительственных, законодательных и судебных полномочий между различными органами и институтами государственной власти. О благотворности воплощения в жизнь этого принципа свидетельствует, например, вся политическая история США, подтвердившая на практике истинность теоретической формулы, которую в своё время вывели отцы-основатели этой великой страны: «Разделение властей + принцип ограничений и противовесов = свобода».
Очевидно, что для обеспечения своего реального существования свобода нуждается в неукоснительном следовании ряду принципов, без коих её провозглашение остается лишь благим пожеланием, а нередко и идеологическим прикрытием разгула необузданных страстей и бессмысленного террора, яркой иллюстрацией чего может служить знаменитый девиз одного из вождей Великой французской революции Максимилиана Робеспьера (1758–1794): «Революция — это война свободы против ее врагов». Ему также принадлежат зловещие слова, под которыми могли расписаться многие тираны ХХ века: «Революционное правление — это деспотизм свободы против тирании».
Вообще следует заметить, что практически все «коллеги» Робеспьера по революции в той или иной степени, тем или иным способом клялись на её алтаре в любви и преданности ей, на деле же были её самыми беспощадными душителями и ниспровергателями.
Так, блестящий оратор и видный деятель революции граф Оноре Мирабо (1749–1791) утверждал: «С давних пор мои ошибки и мои заслуги, мои несчастья и мои успехи одинаково связывали меня с делом свободы… трудно будет привести хоть один факт из моей жизни, хоть одну речь мою, которые не свидетельствовали бы о великой и сильной любви к свободе».