"Философия войны" в одноименном сборнике
Шрифт:
отдаваясь на волю победителя? С этими вопросами они бросались к властям в каждом
населенном пункте. Но властей — и след простыл! Не только губернаторы, начальники
уездов и вся полиция бежали в первую голову, но не отставали и священнослужители.
Командуя конным отрядом, я прошел много деревень, сел и городов, покинутых
властями. Крестьяне обращались ко мне с мольбой: что делать? Но что мог я сказать им,
которым до сих пор упорно говорили, что
немец шел в 1–2-х верстах за мною (а иногда и ближе)?
Вы наши отцы, наши начальники! — молили крестьяне.
А эти «отцы-начальники» давно «драпнули», спасаясь от германцев.
***
Теперь бросим беглый взгляд на жизнь этого «начальства» в мирное время.
Все «правящие» принадлежали к культурной и христианской среде. Однако, редко
можно было встретить на практике применение принципов морали и указаний
христианского учения. Всюду превозносились дворянские достоинства; дворянством
кичились, его привилегии считались нормальными.
Мужик и даже небогатый купец считались «черной костью», и соответственно этому с
ними обращались. С детства я привык видеть мужика в роли «просителя»; при этом просьбы
его сопровождались низкими поклонами, целованием рук и даже коленопреклонением. С
годами это изменилось. Но материальная зависимость от «правящего» сословия была все же
велика. Власть, даже провинциальная, могла скрутить мужика, как угодно. А властью для
него были все чиновники и все должностные лица, начиная от старосты и урядника и далее
до бесконечности... Уже урядник, писарь и староста брали приношения, а о других и
говорить нечего. Без приношений нельзя было добиться не только правды, но даже приема.
Я говорю о провинции, ибо в столице там надо было иметь еще и «протекцию», без
которой и приношения не помогут.
Конечно, приношения давались в зависимости от ранга и обстановки; иногда они
выражались во взаимных услугах.
Вообще власть была далека от просителя, если этот проситель не мог со своей
стороны быть полезным для власти. Приношения и серая, но сытая и праздная жизнь
составляли особенность «правящих» кругов, особенно русского чиновничьего люда. Типы
Гоголя и Чехова не переводились на Руси, и «правящая» Россия по-прежнему веселилась:
152
Электронное издание
www.rp-net.ru
охотилась, играла в карты, танцевала, болтала в гостиных и на службе, пила, закусывала,
интриговала, сплетничала... К делу относились формально: лишь бы отписаться, лишь бы на
бумаге все было хорошо. А относительно дела вообще было
медведь — в лес не убежит». Везде, конечно, говорились хорошие слова и красивые речи —
при случае. Но также везде на первом месте были эгоистические побуждения. Прописные
истины и заповеди морали сообщались в школе и не отвергались открыто обществом; но в то
же время всюду процветали: взяточничество и хищения, праздность, кутежи, легкомыслие,
невежество и недобросовестность. И над всем этим стоял общий социальный порок: имущие
жили для себя, не заботясь о бедной, неимущей массе, вызывая этим и справедливую
критику, и зависть, и злобу, и ожесточение...
Если бы при всех своих недостатках «правящие» знали бы хорошо государственную
машину и держали бы ее в порядке, то это было бы еще терпимо: «пей, да дело разумей»,
говорит русская пословица. Но беда именно в том и есть, что при всех своих недостатках и
пороках «правящие» не знали своего дела. Незнание своего дела, незнание обстановки
данного момента — характерная черта всей русской бюрократии (всех ведомств),
особенно — высшей.
«Они не знали» («ils ne savaient pas»)— крылатое слово Людвика Надо, может
служить девизом русских правящих классов, определяющих их главную особенность.
Они не знали своего народа, его бедности, его недоверия и ненависти к ним; его
темноты и звериных наклонностей... Они не знали своего государственного аппарата и своих
собственных работников и слуг... Они не знали своей Армии... Они не знали своего
действительного положения — на вулкане!
***
К особенностям русских порядков до мировой войны надо причислить и отношение
русской власти к инородцам, а в частности к евреям.
В отношении окраин русского государства Финляндия, Кавказ)
(Польша,
существовали ограничительные законы, которые применялись с большей или меньшей
строгостью в зависимости от взглядов местного сатрапа: сегодня — так, а завтра — иначе.
Только немецкая национальность пользовалась издавна совершенно исключительным
благоволением русских властей. Недаром одному из русских генералов * приписывают
просьбу к Императору Николаю I-му: «Произведите меня в немцы».
*
Ермолову.
153
Электронное издание
www.rp-net.ru
Что касается евреев, то в отношении к ним ограничительные законы были весьма
разнообразны.
Особенно стеснителен был закон, ограничивавший их в праве жительства «чертою