Философский дневник

Толстой Лев Николаевич

жение как-то есть само собою и не подлежит исследованию, то

он будет совершенно прав, описав фабрику, как систему колес, шестерен, ремней, производящих видимую ему работу; но будет

в большом заблуждении, если будет думать, что все большее и

большее изучение внешнего механизма приближает его к позна-

нию основ движения всего. Тот же, кто войдет в машинное отде-

ление, увидит паровую машину и в ней признает жизнь. Тот же, кто войдет в топку, тот увидит

ее в силе огня.

Главное, что я хочу сказать, вот что:

Наблюдая в мире, в растении процесс обмена вещества, са-

мосохранения, роста и цикла рождения, размножения и смерти, и такой же процесс сознавая в себе, мы говорим, что это жизнь.

Наблюдая потом тот же процесс в передвигающемся, проявляю-

щем чувства животном, и находя такой же процесс в себе, мы го-

ворим: растительный процесс еще не жизнь — вот это жизнь, —

отодвигаем линию, отделяющую жизнь от нежизни. Но мало это-

го: наблюдая в других людях и себе умственную жизнь, достига-

ющую разностороннего улучшения жизни, мы еще отодвигаем

линию, отделяющую жизнь от нежизни: говорим: то животная

жизнь, а вот это настоящая жизнь. Но потом мы еще можем ото-

двигать линию, отделяющую жизнь от нежизни, еще более ог-

раничить то, что называли жизнью. Наблюдая в других, лучших

людях жизнь религиозную, жизнь не для себя, а для цели вне себя, и видя в себе это свойство, мы говорим, и имеем на это полное

право, что только такая жизнь — не для себя, а для Бога, — есть

жизнь. Так определяется жизнь христианством.

Так что я знаю три жизни: 1) жизнь растительную, бессозна-

тельную; 2) жизнь, сознающую себя отдельным существом, и 3) жизнь, сознающую себя божественной сущностью в пределах

личности. Эту жизнь только я называю жизнью.

Хотим мы того, или не хотим, мы должны сами своим решени-

ем определять то, где начинается и кончается жизнь. Обычно мы

начало жизни определяем рождением, а смерть — прекращением

физиологических процессов. Но мы можем определять пределы

ее и иначе: не физиологически, но психологически: можем назы-

вать жизнью только то, что совершается при сознании личности, и

тогда жизнь начнется не с рождения и кончится не физической

22

смертью. Можем признавать пределами ее уничтожение религиоз-

ного сознания, и тогда жизнь еще сузится. И так и должно.

5) Люди молят Бога помочь им извне, а Он всегда готовый

помочь им в них самих. Только бы они поверили в Него, в этого

внутреннего Бога, и дали бы Ему возможность помочь им. А то

они не дают Ему этой возможности: хотят, чтобы Он помог

им,

как они этого хотят, а не так, как Он этого хочет. Все равно, как

сумашедший, который, желая выйти, захлопывает ту дверь, кото-

рую отворяют ему.

6) Приспособления для ласкания внешних пяти чувств, как кра-

сивое убранство жилищ, утвари, а главное одежд, особенно женс-

ких, есть то, что разжигает похоть. Как музыка, духи, гастрономи-

ческая пища, гладкие, приятные на ощупь поверхности. Блеск, свет, красота солнца, деревьев, травы, неба, даже вид человеческого тела

без искусственных украшений, пение птиц, запахи цветов, вкус

простой пищи, плодов, осязание природных вещей не вызывает

похоти. Ее вызывают электрическое освещение, убранство, наря-

ды, музыка, духи, гастрономические блюда, гладкие поверхности.

Нынче 8 фее. 1901. Москва.

Продолжаю выписывать.

7) Хотел начать статью об отсутствии религии так: Ужасно, когда видишь бесполезные страдания одних людей

от нужды, других от излишка; еще ужаснее видеть, как люди эти

неизбежно сами развращаются и самою жизнью, и воспитанием; но ужаснее всего, всего видеть то, что, погибая так физически и

нравственно, люди считают, что так должно быть, что выхода из

этого положения нет и не может быть. И мы, наше общество хри-

стианское в этом положении.

8) Если ты знаешь, что предмет есть, и ты ищешь его, то не

только есть возможность, но можно наверное сказать, что ты най-

дешь его. Только в одном случае не найдешь: это если ты видишь

его, но признаешь не тем, что ты ищешь. (Ищешь письмо, но оно

в другом конверте, и ты решил, что в этом конверте его не может

быть). Это самое происходит в нашем обществе с христианством.

Все знают его, видят, но все решили, что оно не то, что им нужно.

9) <Думал о том, что было бы совершенно ново.> Не верно, и

потому не пишу. А вместо этого вот что:

Обыкновенно говорят: зачем навязывать свои религиозные

убеждения как взрослым, так и детям. Каждый пускай сам составляет

их. — Какое странное смешение понятий! Навязывать, т. е. лишать

23

человека возможности видеть, знать другое — как это делают цер-

ковники, разумеется дурно, но передавать и ребенку и взрослым

все то, что выработала человеческая мысль в области религии, не

только не дурно, но необходимо. Почему, если я учу ребенка или