Физик
Шрифт:
— Чернобог? — спросил Олег, хотя боялся ответа.
— Не он, — ответила она. — Его слуга. Или что-то, что он разбудил. Глубокий Лес уже не спит.
Олег сглотнул, глядя в лес. Тропа была пуста, но он чувствовал взгляд — не горящий, как у Зверя, не холодный, как у вестника, а тяжёлый, как сама земля. Его искра дрогнула снова, и на этот раз он уловил не образ, а чувство — тьма, что движется, как река, но не чистая, а заражённая, несущая яд.
— Нам нужно быть готовыми, — сказал он, поворачиваясь к Ярине. — Завтра. Мы не можем ждать дольше.
Она кивнула, её глаза были серьёзными, но в них горела искра решимости.
—
Олег почувствовал тепло в груди — не от искры, а от её слов. Он кивнул, сжимая оберег на запястье. Завтра они шагнут в тень. Завтра он попробует услышать свою искру. А пока он смотрел на лес, чувствуя, как мир слушает, и знал — Чернобог тоже слушает, где-то там, в глубине.
Полдень принёс с собой слабое тепло, но лес вокруг хижины оставался насторожённым, как зверь, готовый к прыжку. Солнце стояло высоко, но его лучи тонули в густой листве, оставляя на земле лишь пятна света, что дрожали, как отражение в неспокойной воде. Олег стоял у тропы, ведущей от хижины вниз, держа в руках посох, который Ярина дала ему вместо меча Ворона — «Меч для боя, а посох для пути», сказала она. Его искра всё ещё тлела, но теперь он чувствовал её лучше, как слабый ток, что пробегает по проводам. Оберег на запястье, с синим камнем, был тёплым, и это придавало уверенности, хотя страх никуда не делся.
Внутри хижины Ярина заканчивала приготовления. Она связала в узел уцелевшие травы, амулеты и немного еды — сушёные ягоды и лепёшки, найденные в тайнике под полом. Марфа лежала всё так же неподвижно, но её дыхание стало глубже, как будто отвар Ярины дал ей ещё немного времени. Ворон, несмотря на протесты травницы, уже сидел, опираясь на стену, и точил свой меч здоровой рукой. Его лицо было суровым, но глаза горели — он не собирался оставаться в стороне, и Ярина, ворча, смирилась.
Олег решил пройтись по тропе — не далеко, лишь чтобы осмотреться и собраться с мыслями. Ярина разрешила, но строго велела не уходить за поворот, где склон спускался к реке. «Лес пока молчит, но не доверяй ему», — сказала она, и её слова звучали как эхо предупреждений Марфы. Он шёл медленно, прислушиваясь к шорохам — к пению птиц, что вернулись с рассветом, к скрипу веток, к шелесту листвы. Но под этим был другой звук, едва уловимый, как низкий гул, что он слышал утром. Его искра дрогнула, но не дала ответа, только лёгкое покалывание, как сигнал, который он ещё не умел читать.
Тропа была узкой, покрытой мхом и корнями, что выпирали из земли, как старые кости. Олег ступал осторожно, держа посох обеими руками. Он вспоминал свой мир — асфальт, шум машин, запах кофе. Там всё было просто, даже если казалось сложным. Здесь каждый шаг был загадкой, каждый звук — вопросом. Он остановился, закрыв глаза, и попытался снова поговорить с искрой. «Что ты видишь?» — спросил он мысленно, не ожидая ответа.
Но ответ пришёл — не словами, а образом. Мелькнуло что-то тёмное, как тень под водой, движущееся быстро, но не к нему, а мимо, глубже в лес. Это было не видение, а чувство, как будто искра уловила отголосок чужой силы. Олег открыл глаза, его сердце забилось быстрее. Он посмотрел вниз по тропе, туда, где она сворачивала к реке. Там было тихо, но слишком тихо — ни птиц, ни
Он сделал шаг вперёд, потом ещё один, забыв о предупреждении Ярины. Что-то тянуло его — не зов Чернобога, не угроза, а любопытство, смешанное с тревогой. Его искра шевельнулась снова, и он почувствовал, как оберег на запястье нагрелся, как будто подтверждая: он на верном пути. Тропа повернула, и перед ним открылся склон, ведущий к реке. Вода блестела внизу, но её течение было странным — не плавным, а рваным, как будто что-то нарушало её ритм.
И тогда он увидел это. На земле, у самого края тропы, был след — не человеческий, не звериный, а другой. Он был глубоким, как будто что-то тяжёлое продавило мох, и длинным, с неровными краями, похожими на когти, но слишком большими для любого зверя, которого Олег мог представить. След был свежим, ещё влажным от утренней росы, и вёл в сторону реки, теряясь в зарослях. Его искра дрогнула сильнее, и на этот раз он почувствовал не просто тепло, а предупреждение — холод, что пробежал по спине.
— Что ты такое… — прошептал он, наклоняясь к следу. Он не коснулся его, но протянул руку, пытаясь уловить что-то через искру. И она ответила — слабым, но чётким импульсом, как радиосигнал. Это была не тень, не Зверь, не вестник. Это было что-то новое, и оно двигалось с целью.
Олег выпрямился, сжимая посох. Он хотел вернуться, рассказать Ярине, но что-то остановило его. Он посмотрел на реку, на заросли, куда вёл след. Лес молчал, но его молчание было тяжёлым, как взгляд. Он чувствовал, что это не случайность — след был здесь не просто так. Чернобог? Или что-то, что он разбудил? Его искра не давала ответа, но оберег на запястье стал ещё теплее, как будто подталкивал: смотри, думай, решай.
— Олег! — голос Ярины раздался сзади, резкий, но не злой. Он обернулся и увидел её, стоящую на тропе выше. Её посох был в руке, а глаза тревожно обшаривали лес. — Я же сказала — не дальше поворота!
— Прости, — ответил он, поднимаясь к ней. — Я… нашёл кое-что.
Она нахмурилась, спускаясь к нему. Он указал на след, и её лицо стало серьёзнее. Она опустилась на корточки, внимательно разглядывая отпечаток. Её пальцы замерли в воздухе, не касаясь земли, как будто она боялась потревожить что-то.
— Это не зверь, — сказала она тихо. — И не человек. Это… слуга. Но не такой, как Зверь или вестник. Это что-то, что он призвал. Или что проснулось.
— Проснулось? — переспросил Олег, чувствуя, как холод в груди усиливается. — Ты имеешь в виду… из Глубокого Леса?
Ярина кивнула, поднимаясь. Её взгляд скользнул к реке, потом обратно к нему.
— Лес меняется, — сказала она. — Чернобог не просто охотится. Он… будит то, что спало. Это его сила. И этот след — знак, что мы не можем медлить.
Олег сжал посох, глядя на след. Его искра была слабой, но он чувствовал, как она тянется к этому отпечатку, как будто хочет понять. Он вспомнил слова вестника: «Буря идёт». Это была не просто угроза — это было обещание. И след на тропе был его первым штрихом.
— Надо рассказать Ворону, — сказал он. — И… готовиться. Сегодня.
Ярина посмотрела на него, её глаза были серьёзными, но в них мелькнула искра одобрения.
— Сегодня, — согласилась она. — Но будь осторожен, Олег. Твоя искра — это свет, но свет привлекает тьму.