Физрук
Шрифт:
Секунд через тридцать после того, как замыкающий ряд гномов скрылся из нашего поля зрения, снаружи послышалось ржание и до нашего слуха долетел стук копыт.
А потом по улице промчалась сама Смерть.
Это было не та милая и уютная смерть, что является пожилым, тяжело больным и уставшим от жизни людям в образе старушки с косой. Нет, на этот раз смерть явилась в облике одного из всадников Апокалипсиса.
Она… Точнее, он, восседал на гигантском черном коне и размахивал шашкой, светящейся зловещим красным светом. Копыта его скакуна высекали искры из мостовой.
Всего
Я подкрался к выбитому окну и аккуратно выглянул наружу.
В конце улицы разверзся очередной, уже даже не знаю, какой по счету, филиал ада. Всадник изрубил в фарш уже добрый десяток игроков и явно не собирался останавливаться на достигнутом. Игроки пытались закрываться или давать сдачи, но это было бесполезно. Шашка размазывалась в воздухе, как пропеллер, и с одинаковой легкостью прорубала доспехи, ростовые щиты и искрящие силовые поля. Вместе с пытающимися прятаться за ними игроками, разумеется.
В считанные секунды дело было закончено и всадник скрылся за углом. Тут же раздались новые крики.
— Что там? — осведомился Виталик.
— Уже ничего, — сказал я.
— Сдается мне, это был твой полный тезка, — сказал Виталик. — Шашка, бурка, папаха… Усов, сука, не разглядел, но уверен, что они там были. И лихой боевой конь.
— Ну да, — сказал я. — А огонь, который у того коня из ноздрей вырывался, это пламя революции.
— Вот ты думаешь, что шутишь, к хренам, — сказал Виталик. — А оно наверняка так и есть.
Федор тоже подполз к окну, выглянул на улицу и присвистнул.
— Бродячий босс, не иначе, — сказал он. — Кто-нибудь уцелел или весь рейд вайпнулся?
— Я уцелевших не видел, — сказал я.
Виталик наконец-то отлип от своей стены и присоединился к нам.
— Вот странное, сука, чувство, — сказал он. — Вроде этот парень и нежить, но он — наша нежить, и я за него болею, например. Хотя, возможно, это во мне корпоративная солидарность говорит.
— Но это уже не зомби, — сказал Федор. — Это уже какой-нибудь темный паладин, как минимум.
— А он — чорный паладин, он убьет их всех один, — фальшиво напел Виталик. — И ведь, судя по твоим рассказам, Василий, это был не главный босс, а кто-то из призванных. Мы вообще отдаем себе, сука, отчет, куда мы, к хренам, лезем?
Возможно, он был прав, и мы изначально выбрали неправильную стратегию. Но отступать в любом случае было поздно и некуда. Во-первых, такая хрень творилась по всей Москве, а во-вторых, риск нарваться на очередную группу интервентов существовал независимо от того, в каком направлении мы направимся. Ведь если я правильно понимаю игровую логику, пока данж не пройден и его главный босс жив, сюда будут лезть все новые и новые порции жаждущих славы и добычи бойцов.
Мы двинулись по следам предположительно Чапаева, изредка останавливаясь, чтобы подобрать интересный лут. Но лута было мало, броня оказалась иссечена ударами убер-шашки, оружие нам не подходило либо по уровню, либо идеологически,
Я даже не представляю, что мне надо на себя надеть, чтобы с тем же Соломоном или черным всадником сам-на-сам выйти.
Вообще, это было довольно странное ощущение, когда ты идешь по своему городу и понимаешь, что он уже не твой. Вот кафе, в котором ты никогда больше не посидишь, вот тут банкомат, в котором ты никогда не снимаешь денег, вот дома и офисы, в которых жили и работали люди, которых ты больше никогда не встретишь.
А вот зомби, которые когда-то были теми самыми людьми и которых тебе надо шарашить бейсбольной битой по голове, потому что таковы условия игры, которую нам всем навязали.
Я проломил две головы, Виталик оторвал третью. Федор, по ставшей уже недоброй традиции, снова замешкался и ничего не успел сделать. Нет, маги на ближней дистанции все-таки не рулят. Или нам попался какой-то неправильный маг.
На подходе к Никольской мы наткнулись на небольшую группу приключенцев, переживших какую-то серьезную трепку. Их было всего пятеро, все вроде бы как бы люди, но не наши, это я по бледности кожи и форме ушей сразу понял, одеты в тряпки и кожаную броню. Полоски здоровья над ними едва светились в красной зоне, и я, быть может, даже не стал бы связываться с болезными, если бы они не напали первыми.
От первого стандартного фаерболла я увернулся, по второму врезал битой, отправив его пославшему и превратив того в факел. Виталик в три прыжка оказался среди них, полоснул по груди мага и сцепился в коротком поединке с мечником.
Федор в кои-то веки не оплошал и залил их жреца потоком пламени, так что на мою долю остался только один стрелок. На его беду, арбалет оказался разряжен, и зарядить его он не успевал, поэтому схватился за короткий кинжал. Первым ударом я сломал ему руку с кинжалом, вторым ударил по ребрам. Он скорчился, упал на асфальт и тут же попытался засадить мне в ботинок арбалетный болт, который сжимал в левой ладони. Я убрал ногу, активировал "призрачный клинок", всадил биту ему в затылок и огляделся по сторонам. Схватка была закончена со счетом пять-ноль, но на ее звук из выходившего на Никольскую вестибюля какой-то дорогой гостиницы уже лезли двое зомби в форме швейцаров, бывшей нарядной в какие-то давно минувшие лучшие времена.
Виталик схватился за трофейный топор и молодецким ударом располовинил одного зомби от плеча до паха. На фоне его выступления наши с Клавдией результаты были куда более скромными, но отоваренный нами зомби тоже больше не двигался и даже чуток опыта капнуло.
Не сговариваясь, мы вошли в гостиницу, из которой явилась эта парочка, встретили там их третьего, не особо расторопного товарища, который при жизни наверняка получал меньше чаевых, и упокоили и его тоже.
— Новый уровень, — похвастался Федор.