Флигель-Адъютант
Шрифт:
Когда он убрал окуляры от глаз, я даже отсюда рассмотрел это его выражение лица — когда Ванечка превращался в живой арифмометр. Не прошло и секунды, как он счастливо и открыто улыбнулся. Что за фортель пришел ему в голову на этот раз?
— Шеф! Вы можете подняться сюда с винтовкой? — я, конечно, мог.
Бекбулат наблюдал за нами с опаской.
Оказавшись на крыше, я спросил у Царёва:
— И какого рожна?
— Так стреляете вы всяко лучше меня. Вон, взгляните — там камешек, красноватый такой. Над самым утесом. Попадете в самое основание?
Я взял
— Попаду, — ответил я. — Но нужен упор. Но зачем?..
— Шеф... — в его глазах промелькнуло то самое, императорское выражение.
Спорить я не стал. Упор соорудил из столика-дастархана, подложил еще и свернутый ковер.
— Красноватый камень, утес, в который упирается главная улица Касабы, так?
– Всё верно. Стреляйте под самое основание, и — прячьте винтовку...
— Ну-ну, поучи меня, Ванечка, конспирации!
Ванечка наконец замолчал. Я выдохнул. Смеркалось. Цель становилась всё менее отчетливой... Прикрыв на секунду глаза, я приложился к винтовке поудобнее, ощутил щекой прохладу и гладкость деревянной ложи и медленно, плавно потянул за спусковой крючок.
— Гдах! — гавкнул выстрел.
— Крак! — послышался странный звук за несколько секунд до того, как солнце закатилось за вершины гор.
— Ну что ж, предлагаю всем отправиться спать, — сказа Царёв. — Ночь и утро у нас у всех будут очень тяжелыми.
Ночью разразилась гроза. Вместо привычных неудобств в виде ручьев из дождевой воды и грязи, отводимой двумя канавами прочь из кишлака, Касаба столкнулась с селевым потоком, который устремился по главной улице, удерживаясь в берегах из кирпичных и саманных заборов к рыночной площади и дальше — к алтарю с жертвенником. Прилавки, навесы, ящики и корзины, опрометчиво оставленные торговцами на ночь, унесло прочь. Медный бык — символ Баала, тоже скрылся в неизвестном направлении, смытый мощной селью. Всё-таки жертвенник был полым внутри, и его веса не хватило, чтобы прочно удержаться на ногах... Искать его дехканам предстояло теперь на дне ущелья, куда стихия смела всё, что смогла унести с собой.
Вой и вопли по всему кишлаку стояли жуткие. А как же? Там, где хозяева забыли закрыть калитки, или просто — забор был прохудившимся, жижа проникла во дворы и на первые ярусы саклей, попортила имущество, замочила припасы, не убранные в лабазы и высокие кладовые.
Башибузуки, проклиная всё на свете, под первыми лучами дневного солнышка взялись за работу. Бородатый челеби в белом бурнусе пытался заставить дехкан заняться приготовлениями к жертвоприношению, но натыкался на отупевшие от навалившейся беды взгляды и полное непонимание.
— Эл тиферет Баал, я покидаю это место! — наконец отчаялся жрец, осознав, что, если не поторопится, то не успеет принести жертву до заката.
Мюриды-послушники принялись собираться в дорогу, нагружая лошадей и верблюдов скарбом челеби. Они торопились — до Абала пусть и недалеко,
— Я выниму его оттуда, шеф, — Царев скинул архалук, оставшись в одном бешмете, и взял в руку кинжал. — А вы уж не жалейте патронов.
"Бергманн" удобно устроился между камнями, я поводил стволом пулемета из стороны в сторону, пошевелился, проверяя комфортность позиции.
— Выниму? Что значит "выниму", Ваня?
— Ну, украду его. Как только увидите, что мы вне опасности — тут же жмите на курок. Считайте — они приговоренные преступники. Работорговля, человеческие жертвоприношения — этого вполне достаточно для смертной казни.
Снова выступать в роли императорского палача? Черт побери, да я выступлю в роли даже и самого сатаны, если это поможет выручить кого-то из моих ребят! Тем более — Стеценку!
— На спусковой крючок, Ваня. Но это — мелочи. Ты мне лучше вот что скажи — каким-таким чудесным образом ты провернул всю эту историю с потопом и исчезновением медного быка?
Иван почесал затылок и сказал:
— Физика, геометрия, метеорология... Ну, я видел направление водных потоков, прикинул объемы выпадающих осадков — утёс, канавы... Таким образом, примерно представил себе мощность селя. Камень играл роль пробки, мы когда по серпантину спускались, я вершину того утеса рассмотрел — там что-то вроде запруды для дождевой воды. Обломок этот и сам бы упал — со временем. А так — дозированный импульс, давление водяной массы — довольно несложное уравнение. Рассчитал примерную точку воздействия... Правда, если быть честным до конца, я не думал, что смоет половину посёлка...
Я только головой покачал. Геометрия, физика... Что у него в этой царственной головушке вообще творится? Страшный человек мой подопечный!
Говор мюридов и шум каравана послышались из-за поворота. Копыта лошадей и верблюдов месили дорожную грязь, люди выглядели раздосадованными и уставшими — еще бы! Ночка выдалась адова.
Царёв скрылся в придорожных зарослях, я припал к пулемету. Сквозь мушку и целик я видел белые бурнусы жрецов, восседающего на двугорбом верблюде чебели, Стеценку, который снова плелся, привязанный длинной веревкой к луке седла одного из башибузуков... И как он только здесь оказался? Эта мысль не давала мне покоя. И еще одна: скотинку жалко. Верблюды и лошади ведь не шибко виноваты, что у них такие мерзавцы-хозяева!
Младших жрецов Баала — мюридов — было всего семь, трое из них ехали верхом, еще четверо — вели в поводу тяжело груженых верблюдов. Первой очередью я планировал опрокинуть головной дозор — двух всадников, а потом взяться за остальных.
Едва различимая зрением тень метнулась из кустов через дорогу.
— Оу! — крикнул всадник удивленно, обнаружив, что веревка, тянувшая пленника за лошадью, теперь волочилась концом по дороге, а самого уготованного в жертву имперца и след простыл.
— Да-да-да-да-да!!! — пулемет заколотился в припадке ярости, отбивая мне плечо.