Флот вторжения (Книга 2)

Тeртлдав Гарри

– Как будто нацист способен понимать разницу, - презрительно отозвался Йоссель.

Но за винтовку не схватился. Вместо этого он затеял разговор со своим товарищем. "Кто эти двое?
– думал Егер.
– Солдаты? Партизаны? Просто бандиты?" Разговор частично шел на идиш, который Егер еще понимал, а частично - на непонятном ему польском. Если бы еврей, находившийся спереди, был бы не столь бдительным, Егер, возможно, сумел бы вырваться. Но в этой ситуации ему ничего не оставалось, кроме как ждать, пока захватчики решат, что с ним делать.

Спустя

несколько минут один из находившихся сзади сказал:

– Ладно. Слезай с лошади.

Егер спешился. У него невероятно болела спина. Он был готов повернуться и начать стрелять при самом ничтожном подозрительном звуке. Он не будет пассивной жертвой, если они рассчитывают именно на это. Но затем человек за его спиной сказал:

– Можешь повесить винтовку на плечо, если не возражаешь.

Егер колебался. Такое предложение могло оказаться уловкой, чтобы убаюкать его бдительность и сделать более легкой добычей. Но он и так уже находится во власти евреев.

Ни один боец, который хоть немного соображает, не оставит врагу оружие. Может, они решили, что он им не враг? Егер повесил винтовку на плечо и спросил:

– Что вы намерены со мной делать?

– Пока не решили, - ответил Йоссель.
– Для начала пойдешь с нами. Отведем тебя к тому, кто сумеет помочь нам разобраться.

Должно быть, на лице Егера все-таки отразились какие-то опасения, ибо Йоссель добавил:

– Нет, не к ящеру, к одному из нас.

– Хорошо, - сказал Егер.
– Но возьмите с собой и лошадь. То, что находится у седла в мешочках, важнее, нежели я, и вашему командиру нужно узнать об этом.

– Золото?
– спросил тот, кто велел Егеру слезть с лошади.

Егеру не хотелось, чтобы евреи подумали, будто он - один из тех, кого можно ограбить.

– Нет, не золото. Если люди из НКВД не ошиблись, я везу здесь такой же материал, какой ящеры применили при уничтожении Берлина и Вашингтона.

Это произвело впечатление.

– Погоди, - медленно проговорил Йоссель.
– Русские позволили тебе увезти этот... этот материал в Германию? Как такое случилось?

"Почему они не забрали себе все?" - вот что подразумевал его вопрос.

– Если бы могли, уверен, что они обязательно оставили бы себе всю добычу, - улыбнувшись, ответил Егер.
– Но я уже говорил, что материал захватывала совместная советско-германская боевая группа. И сколько бы ни было у русских причин ненавидеть нас, немцев, они знают также, что наших ученых нельзя сбрасывать со счетов. И потому...

Егер похлопал по мешочку.

Дальнейший разговор евреев происходил исключительно на польском. Наконец Йоссель усмехнулся:

– Ну, немец, прямо скажем, задал ты нам задачку. Ладно, идем, ты и твоя лошадь, что бы там на ней ни было навьючено.

– Вы должны держать меня вне поля зрения ящеров, - требовательно сказал Егер.

– Ошибаешься, - рассмеялся Йоссель.
– Мы просто должны делать так, чтобы

тебя не заметили. А это - не одно и то же. Давай-ка двигать, а то мы и так уже потратили кучу времени на болтовню.

Как оказалось, этот еврей знал, о чем говорит. В течение нескольких последующих дней Егер увидел больше ящеров и с более близкого расстояния, чем прежде. Никто из них даже не взглянул на него; эти существа считали, что он просто один из полицейских и потому к нему можно относиться терпимо.

Более тревожными были неожиданные встречи с вооруженными поляками. Хотя он оброс бородой с седой проседью, Егер не без иронии сознавал, что в его облике появилось нечто зримо еврейское.

– Не волнуйся, - сказал ему Йоссель, когда Егер посетовал на это.
– Они подумают, что ты просто еще один предатель.

Эти слова больно ударили по самолюбию Егера.

– Ты хочешь сказать, что именно так остальной мир думает о вас, польских евреях?

Он уже достаточно долго находился в отряде, чтобы высказывать свои мнения, не опасаясь получить за них пулю.

– Да, что-то вроде того, - спокойно ответил Йоссель, которого трудно было вывести из себя.
– Разумеется, остальной мир до сих пор не верит, что у нас есть серьезные основания любить ящеров больше, чем вас, нацистов. Если ты знаешь о Бабьем Яре, то поймешь нас.

Поскольку Егер действительно знал о Бабьем Яре и узнанное воспринималось им тяжело, он переменил тему:

– Кое-кто из поляков выглядел так, будто они не прочь перестрелять нас.

– Такое вполне может быть. Поляки ведь тоже не любят евреев.
– Голос Йосселя звучал совершенно обыденно.
– Но они не осмеливаются, поскольку ящеры дали нам достаточно оружия, чтобы хорошенько вздуть их, если они вздумают играть с нами в старые игры.

Егер умолк и какое-то время обдумывал услышанное. Этот еврей открыто признавался, что его соплеменники зависят от ящеров. У него было бесчисленное количество возможностей выдать Егера пришельцам, однако он не сделал этого. Егер признался себе, что не понимает происходящего вокруг. К счастью, вскоре он все понял.

В тот вечер они пришли в какой-то город, более крупный, чем те, через которые проходили раньше.

– Как называется этот город?
– спросил Егер. Вначале он подумал, что Йоссель чихнул. Потом еврей повторил название:

– Грубешув.

Город с гордостью демонстрировал мощенные булыжником улицы, трехэтажные дома с чугунными навесами и центральный бульвар, середина которого на парижский манер была засажена деревьями. Егер видел настоящий Париж, а потому нашел такое подражание смехотворным, но промолчал.

Йоссель подошел к одному из трехэтажных зданий и заговорил на идиш с человеком, открывшим на его стук. Потом повернулся к Егеру:

– Иди в этот дом. Мешочки свои возьмешь с собой. А конягу твою мы уведем из города. Слишком уж диковинный зверь - вопросов не оберешься.