Фокус

Субботина Айя

Наверное, сейчас и правда лучше не играть в игры, чтобы потом не быть слишком резким и нетерпеливым. На ум приходят ее слова о том, какая она узкая — и моя ладонь уже в нее в трусиках. Маленькие розовые шортики слишком плотно сидят на коже, не оставляя пространства для маневра, но я все равно провожу по ее складкам двумя пальцами: осторожно, как могу, но она вздрагивает от случайно грубости.

— Блин, выдумщица, ты мокрая.

— Да, да… да…

Мокрая и припухшая от возбуждения, такая… даже просто по ощущениям аппетитная.

Ну на хрен, хватит уже!

Йори в последний момент осознает,

что я собираюсь слишком резко поменять наше положение, и успевает схватиться мне за плечи, как маленькая зверушка, больно царапаясь ногтями. В отместку щипаю ее за ягодицу, и пока она нее успела придумать что-то в ответ, укладываю на пол. Кажется, что-то задеваю ногой, потому что грохот и лязг заставляет нас на секунду замереть, уставиться друг на друга — и снова прилипнуть.

— Воображаешь, что я с тобой сделаю? — спрашиваю я, но не даю ей шанса ответить, просто раскрывая губы поцелуем.

Она и целовать-то толком не умеет, за столько лет одиночества разучилась и мне приходиться выуживать ее язык. Йори стонет, а я толкаюсь языком в ее рот, лишая выбора и забирая весь воздух — пусть дышит мной, пусть в ее легких буду только я. Наши языки сталкиваются, сплетаются и я немного отстраняюсь, чтобы чувствовать только ее бешенную потребность, с которой она хватает губами мою нижнюю губу, прикусывает и вздыхает, потому что я приподнимаюсь на руках и расстояние между нами увеличивается.

Хочу быть с ней грубым. Хочу, чтобы она была со мной открытой, маленькой пошлой девчонкой без комплексов. Чтобы ее кровь горела от желания ко мне, чтобы в темноте я видел ее наполненные лавой вены.

— Задирай футболку, покажи себя, — прошу я, распрямляясь на коленях, чтобы поймать ее лодыжки и широко развести их в стороны.

Выдумщица смущенно тянет ткань выше, замирает на мгновение, как будто я не видел ее голой — и футболка оказывается где-то в районе шеи. Я бы сказал, что эти соски просто идеальные, если бы мог говорить и хотел думать. Они упругие, натянутые, как и вся она. Поглаживаю пальцами один из них, щипаю, чтобы не сделать больно, но заставить ее спину выгнуться дугой мне навстречу. А когда она начинает колотить пятками в пол, опускаюсь, чтобы обхватить рукой полную твердую грудь и втянуть тугой комок в рот. Немного прикусываю — и первый громкий стон колотит по барабанным перепонкам. Обвожу языком, жадно посасываю, ухмыляясь от новой порции воплей, которые она пытается заглушить собственными сжатыми губами. И движения, которые ее бедра выкручивают у меня на коленях, совсем не приносят облегчения, потому что каждый раз она умудряется потереться промежностью об мой член.

Стаскиваю домашние штаны — снимать их совсем нет времени.

От первого прикосновения кожей к коже волоски на руках встают дыбом. Йори стонет, пытается прижаться к моему вставшему члену, и я разрешаю это, в одно движение, сам не понимая как, разрывая ее трусики по шву. Она правда офигенная между ног: гладкая, немного по-детски закрытая, без выступающих половых губ. Широкий лобок, на который я надавливаю рукой, когда Йори пытается насадить себя на меня.

Хочу попробовать какая она на вкус. Хочу увидеть, как она течет.

Я перекладываю ее ноги с моих коленей на плечи, приподнимаю, держу за бедра, словно какую-то драгоценность.

Член уже мокрый от смазки, и я чувствую, что в любую секунду выдержка может меня предать, хоть обычно я могу трахать женщину столько, сколько ей нужно и пока она сама не скажет, что сыта. И на какой-то миг мне кажется, что я могу взять себя в руки и устроить ей забег на всю ночь, но от этой уверенности не остается камня на камне, когда я притрагиваюсь языком к ее входу и слизываю влагу, как подтаявшее мороженное. Йори раскидывает руки, пытается за что-то схватиться, но остервенело скребет ногтями по полу. Втягивает живот, запускает пальцы себе в волосы и бессвязно просит:

— Ну пожалуйста, пожалуйста…

Моя язык входит между ее складками, туго ударят по напухшему клитору.

Она кричит, бесконтрольно ерзает бедрами у меня в руках, объезжая мой рот. Колени сжимаются так крепко, что я дурею от предвкушения и кусочка власти, который сейчас в ее руках. Мой пунктик-хочу, чтобы она трахала меня собой, чтобы взяла все от моего чертового языка. Я сосу ее клитор, втягиваю в рот, даю ему все, на что способен. Выпиваю ее влагу, лишь на миг останавливаясь, чтобы увидеть, какая она гостеприимная для меня. Если прямо сейчас войду в нее — мы просто будем трахаться, как два ненормальных, и фантастические картинки секса проносятся перед глазами, срывая остатки моего терпения.

Ее крики становятся все громче. Йори прихватывает ладонь зубами, жмурится, сильнее обхватывая мою голову коленями. И лицо моей выдумщицы преображается, когда я делаю финальные аккорды языком: слизываю с нее всю влагу, которая на вкус — господи, черт! — как ванильное печеное яблоко.

Я поглощаю ее, как лакомство, пока она кончает, устраивая своей задницей персональное землетрясение у меня в ладонях.

Руки моей малышки обессиленно опадают, ноги слабеют, и в темноте комнаты затуманнный взгляд наполнен одним лишь удовольствием.

— Это было…

Не даю ей закончить, потому что мои яйца уже реально начинают болеть от того, как много и долго я сдерживаюсь. Опускаю ее ниже, прямо к своему члену, держу ее ножки на весу и, поддавшись, желанию, оставляю укус на внутренней части бедра. У нее такая белая кожа, что мгновенно остается след. Пусть носит на себе мою отметку. Одну из множества, которые я на ней оставлю сегодня и в другие дни.

Когда прижимаюсь головкой к ее клитору, она судорожно вздыхает, пытается отстраниться от острого удовольствия, так что приходиться удерживать ее почти силой.

— А теперь, малышка, мы будем трахаться. А секс и занятия любовью оставим для первой брачной ночи.

— Ну так трахни меня, наконец, невозможный мужчина, — молит она.

Я нашел идеальную женщину.

Мы еще раз притягиваемся друг к другу и Йори сама прижимается к моему рту, которые еще хранят ее вкус. И жадно слизывает себя с моих губ, и это еще одно, что окончательно сносит мне крышу.

Она попускает взгляд ниже, голодным взглядом разглядывает мой член и головку, с которой стекает пара капель прозрачной вязкой жидкости. Тянется, крепко обхватывает ладонью и подушечкой большого пальца растирает влагу по всей головке. Черт, я сдурею, я точно сдурею. Я хочу смотреть на это вечность, но… как-нибудь в другой раз.