Foot’Больные люди. Маленькие истории большого спорта
Шрифт:
Пришел оператор.
– Дим, – сказал я, – хочешь совместное фото, как с Гусом, пока время есть?
– Да ну, – ответил тот. – Я его не люблю.
– Почему?
Дима задумался, пожал плечами:
– Не знаю.
– А я люблю, – сказал я. – Хотя было время, когда думал так же, как и ты.
– А потом что случилось? – спросил оператор.
Теперь уже я пожал плечами. Задумался. И вдруг вспомнил, как Дик прислал мне веселую эсэмэску, узнав о рождении сына. Тогда я сказал:
–
Дик договорил, вернул мне телефон.
– Готовы? – спросил он.
Вечером я опять приехал к Гусу. Его еще не было дома, и Лиза, его подруга, открыв мне дверь, пошла к себе наверх. Уже наступили сумерки, окна в домах на канале светились. Голландцы обходятся без штор, поэтому можно было любоваться вечерним Амстердамом в его полном великолепии.
Послышались шаги Гуса. Усталые шаги немолодого уже человека, возвращающегося домой после долгого рабочего дня.
– Ну, как там Дик? – спросил он.
– Передавал привет, – сказал я, в полном изумлении от этих слов.
Гус кивнул. Прошел на кухоньку, которая выводила в уютный внутренний дворик с садом. Спросил:
– Тебе капучино?
– Конечно, – сказал я и прошел к нему.
Кофемашина выдала одну чашку, потом другую.
– Я спросил и о вас, – сказал я. – О сборной Голландии.
– И что он сказал? – поинтересовался Гус. Вроде бы невозмутимо, но ложка в его руке продолжала размешивать давно уже растворившийся сахар.
– Что вы – отличный тренер и что вы пытаетесь вернуть сборной атакующий стиль, – сказал я.
– Дик – очень хороший человек, – сказал Гус. – И очень хороший тренер.
– Я знаю, – сказал я.
По каналу проплыла лодка, вся в огнях.
– Как похоже на Питер! – вырвалось у меня.
– О да! – подтвердил Хиддинк.
Блаттер
Я наклонился к микрофону и сказал:
– ФИФА часто называют самой влиятельной организацией в мире…
Выдержал паузу.
– В таком случае, дамы и господа… Президент ФИФА Йозеф Блаттер, самый влиятельный человек в мире!
Я сидел на правом конце стола, Блаттер в середине. Он дослушал перевод, сделал удивленное лицо и посмотрел на меня. Ткнул пальцем себе в грудь, спрашивая жестом: «Это я?»
Я кивнул, наслаждаясь его мимикой. Блаттер пожал плечами, к восторгу аудитории. Мол, я так не думаю, но если вы так настаиваете…
Потер ладони. Принял обычный вид. И обратился к аудитории, уже без лицедейства:
– Добрый день.
Тишина в зале была абсолютной, хотя Блаттер произносил совершенно обычные слова. Я вроде бы пошутил, сделав ему ненавязчивый комплимент. Уж очень хотелось посмотреть на
Потом был кофе-брейк, Блаттер ушел общаться с избирателями. Когда началась вторая часть конференции, в зале остались только самые стойкие из аудитории да сотрудники РФС.
Я его ждал в дальнем крыле отеля. Мимо меня проходили серьезные менеджеры, оператор рвался войти в отведенную для нас комнату, чтобы поставить свет. А там Суркис-старший заседал с Евой Паскье, важным человеком в ФИФА по линии Европы, и все отказывался освободить помещение в положенное время.
Оператор был упрям и настойчив. Спорт он снимал редко, поэтому Суркиса не знал и про Еву никогда не слышал. То ли дело Блаттер, президент ФИФА! Оператор желал, чтобы все было на высшем уровне, и я это желание всячески поддерживал.
Наконец Суркис с Паскье вышли. Оператор рванул внутрь, раскладывая на бегу штатив. Перемещался он с такой скоростью, что мне вдруг стало интересно – а есть ли у них какие-нибудь высшие курсы, где учат готовиться к съемке на скорость? Существуют ли нормативы, как при сборке автомата Калашникова?
Он был точно в первой пятерке лауреатов. Пара минут – и все было готово. Я вышел в коридор и увидел делегацию людей с важными лицами. А во главе ее – самого влиятельного человека в мире.
– У тебя пятнадцать минут, – сказали мне. – Расписание, как всегда, съехало, а его уже ждет министр.
Я кивнул. И поздоровался с Блаттером еще раз.
Он уселся в кресло, привычным жестом прикрепил микрофон на лацкан пиджака. Два помощника вытянулись у стены.
«Пятнадцать минут, – думал я. – О чем его спросишь за эти пятнадцать минут, чтобы не уплыть в казенщину?»
Я посмотрел на него. Лицо у Блаттера было как маска. Ничего лишнего, ничего личного. Я задумался было о том, кто его последний раз видел другим – Йозефом, а не Блаттером? И как давно это было, как давно он был простым человеком, а не президентом ФИФА, хотя бы наедине с самим собой?
– Можно, – сказал оператор.
Я спросил о темпах подготовки к чемпионату мира в России. Кажется. Или что-то аналогичное. Потом задал второй вопрос.
Блаттер отвечал на автомате. Правда, лицо у него было уже другим – вариант для съемки. То лицо, которое видят телезрители.
Интервью мне не нравилось. Оно выходило настолько заурядным, что самому было противно. Следующим вопросом было что-то про ФИФА и о том, что этот Кубок мира даст этой могущественной организации. Я уже открыл рот, чтобы задать его, но вдруг, к собственному удивлению, выдал: