Формирование философии марксизма
Шрифт:
Маркс не ставит еще вопроса о генезисе частной собственности. Но ему чужды утопические представления, будто частная собственность возникает вследствие человеческих заблуждений. Он ясно видит, что борьба между бедными и богатыми, противоречия внутри гражданского общества, противоположность между государством и гражданским обществом имеют своим источником частную собственность.
Следует, впрочем, иметь в виду, что частная собственность, о которой говорит Маркс, еще не рассматривается как исторически определенная форма собственности на средства производства. Нет еще понятия производственных отношений, экономической структуры общества, экономического базиса. Отсюда весьма расширительное понятие частной собственности: «Торговля и промышленность в их разновидностях составляют частную собственность особых корпораций. Придворные чины, судебные функции и т.д. составляют частную собственность особых сословий. Различные провинции составляют частную собственность отдельных князей и т.д. Попечение о делах страны и т.д. есть частная
Один из главных выводов Маркса может быть сформулирован следующим образом: уничтожение господства частной собственности есть вместе с тем и уничтожение той отчужденной от государства сферы общества, которую Гегель называл гражданским обществом. А вместе с гражданским обществом, принцип которого составляет война всех против всех, рушится и основанное на нем, противостоящее народу государство. Маркс еще не называет себя ни коммунистом, ни материалистом, но переход на эти качественно новые для него позиции уже определился.
Рукопись «К критике гегелевской философии права» была завершена в Крейцнахе, куда в конце мая 1843 г. Маркс приехал к своей невесте Женни фон Вестфален, где он женился и прожил до начала октября того же года. Здесь Маркс интенсивно изучает многочисленные исторические исследования, а также классические философские и философско-исторические сочинения французских материалистов XVIII в., Монтескьё, Руссо, Макиавелли. Сохранилось пять тетрадей Маркса (обычно называемых «Крейцнахскими»), в которых содержатся выписки из этих произведений, составляющие в целом более 250 страниц весьма убористого текста. К сожалению, в этих тетрадях почти нет собственных рассуждений Маркса. Однако сами выдержки из изучаемых сочинений и в особенности составленный Марксом предметный указатель к тетрадям, группирующий выписки по интересующим его проблемам, позволяют судить, что именно привлекало в этот период его внимание, чему он придает наибольшее значение.
Маркс делает обширные выписки из сочинений К. Хайнриха и Э. Шмидта по истории Франции, из двухтомного исследования В. Ваксмута «История Франции в эпоху революции», из книг К. Людвига, К. Ланцицолле, Ф. Шатобриана, также посвященных революционному переходу от феодализма к капитализму во Франции [104] . Он обстоятельно изучает также историю Германии, Англии, Соединенных Штатов. Его интересуют прежде всего развитие частной собственности, переход от феодальных сословий к классовой структуре буржуазного общества, буржуазные революции, которые утверждают качественно отличный от феодализма капиталистический строй. Интерес Маркса к французской революции 1789 г. был так велик, что он одно время собирался посвятить специальное исследование истории Конвента, т.е. периоду якобинской диктатуры во Франции.
104
С.G. Heinrich. Geschichte von Frankreich, t. 1 – 2. Leipzig, 1802 – 1803; Е.A. Schmidt. Geschichte von Frankreich, Bd. I. Hamburg, 1835; W. Wachsmuth. Geschichte Frankreichs im Revolutionsalter, t. 1 – 2. Hamburg, 1840; С. Ludwig. Geschichte der letzten funfzig Jahre, 2 Theil. Altona, 1933; К. Lancizolle. Uber Ursachen, Charakter und Folgen der Julitage. Berlin, 1831; F. Chateaubriand. Ansichten uber Frankreich seit dem Juli 1830. Leipzig, 1831.
Особый интерес представляют, по нашему мнению, выписки Маркса из «Общественного договора» Ж.Ж. Руссо. Маркс обращает особое внимание на мысли Руссо относительно неотчуждаемости суверенитета народа и различия между общей волей, которой должно руководствоваться государство, и волей всех. При этом Маркс выписывает положение Руссо о том, что различие между той и другой волей относительно [105] .
В.Г. Мосолов в содержательном исследовании «Изучение К. Марксом всемирной истории в 1843 – 1844 гг. как один из источников формирования материалистического понимания истории» справедливо указывает, что «изучение всемирной истории, и прежде всего истории французской революции, в 1843 – 1844 гг. сыграло важную роль в процессе формирования материалистического понимания истории. Оно (вместе с начавшимися в это время экономическими занятиями Маркса) означало важный шаг в выяснении Марксом объективного характера движущих сил истории, в осмыслении вопроса о роли форм собственности в истории, их влиянии на развитие политических учреждений и политику отдельных классов и социальных группировок, в понимании исторического развития и исторической роли классов» (38; 105).
105
«Часто существует немалое различие между волею всех и общею волею.
Отдельные части рукописи Маркса «К критике философии права Гегеля» показывают, что изучение всемирной истории, произведений Руссо и других выдающихся мыслителей помогало Марксу не только вскрыть заблуждения Гегеля, но и противопоставить его учению новое понимание общества, государства, общественного развития. В статьях Маркса в «Deutsch-Franzosische Jahrbucher», которые мы рассмотрим ниже, дается уже теоретическое подытоживание истории нового времени, подытоживание, из которого непосредственно следуют диалектико-материалистические и коммунистические выводы.
2. Энгельс и утопические социалистические учения во Франции и Англии
В ноябре 1843 г. Энгельс выступает в оуэнистском еженедельнике «Новый нравственный мир и Газета разумного общества» с большой статьей, которая затем была перепечатана (с некоторыми сокращениями) чартистской газетой «Северная звезда». Эта статья – «Успехи движения за социальное преобразование на континенте» – одна из наиболее важных вех на пути Энгельса к научному коммунизму.
В начале статьи говорится о широком распространении коммунистических воззрений: «…во Франции насчитывается свыше полумиллиона коммунистов, не считая фурьеристов и других менее радикальных сторонников социального преобразования; в Швейцарии повсюду имеются коммунистические союзы, посылающие своих эмиссаров в Италию, Германию и даже Венгрию; немецкая философия тоже, после продолжительных и мучительных блужданий, пришла, наконец, к коммунизму» (1, 1; 525). Чтобы правильно понять это положение Энгельса, следует учесть, что накануне революции 1848 – 1849 гг. в западноевропейских странах радикальные элементы буржуазно-демократического движения сплошь и рядом выступали под флагом социализма и даже коммунизма. «В Германии, – указывает В.И. Ленин, – все были тогда коммунистами – кроме пролетариата. Коммунизм был формой выражения оппозиционных настроений у всех и больше всего у буржуазии» (5, 24; 266).
Говоря о сотнях тысяч коммунистов, Энгельс отдает дань тому расширительному пониманию социализма и коммунизма, которое было свойственно этой предреволюционной эпохе. Однако незрелость коммунистических воззрений Энгельса не помешала ему увидеть объективное содержание коммунистического движения: «…радикальная революция в общественном устройстве, имеющая своей основой коллективную собственность, стала теперь настоятельной и неотвратимой необходимостью» (1, 1; 525). Энгельсу, следовательно, чуждо либеральное толкование социализма и коммунизма, от которого не был свободен и такой мыслитель, как Фейербах [106] .
106
Фейербах писал в начале 40-х годов: «К чему сводится мой принцип? К Я и к другому Я, к „эгоизму“ и к „коммунизму“, ибо и то и другое так друг с другом связаны, как голова и сердце. Без эгоизма у тебя не будет головы, без коммунизма – сердца» (51, 1; 267).
Энгельс еще не конкретизирует понятие коллективной собственности, не ставит вопроса об обобществлении средств производства. На данной ступени формирования марксизма понятие коллективной собственности даже в такой общей форме вполне удовлетворяет задаче разрыва с буржуазным миросозерцанием, увековечивающим частную собственность во всех ее видах.
В предшествующих статьях об Англии Энгельс говорил о радикальной революции, обусловленной особенностями ее исторического развития. Теперь задача коммунистического переустройства общества определяется как интернациональная: «…коммунизм не следствие особого положения английской или какой-либо другой нации, а необходимый вывод, неизбежно вытекающий из предпосылок, заложенных в общих условиях современной цивилизации» (1, 1; 525).
Энгельс бесповоротно порывает с буржуазно-демократическими иллюзиями, согласно которым уничтожение сословий, установление гражданских прав и свобод есть завершение исторического процесса освобождения личности. Знакомство с английской буржуазной демократией приводит его к выводу: «Демократия, в конечном счете, как и всякая другая форма правления, есть, на мой взгляд, противоречие в себе самой, ложь, не что иное, как лицемерие (или, как говорим мы, немцы, теология). Политическая свобода есть мнимая свобода, худший вид рабства; она лишь видимость свободы и поэтому в действительности – рабство. То же и с политическим равенством; поэтому демократия, как и всякая другая форма правления, должна в конечном итоге распасться: лицемерие не может быть долговечным, скрытое в нем противоречие неизбежно выступит наружу; либо настоящее рабство, то есть неприкрытый деспотизм, либо действительная свобода и действительное равенство, то есть коммунизм» (1, 1; 526 – 527). Совершенно очевидно, что Энгельс говорит здесь о демократии, которая, провозглашая равенство всех членов общества, сохраняет социальное неравенство, эксплуатацию.