Формула любви (Повести и пьесы для театра и кино)
Шрифт:
Калиостро поднял пистолет, задумчиво осмотрел его, потом, направив дуло вверх, спустил курок. Раздался выстрел. Калиостро прицелился в ближайшую березу и вновь спустил курок…
Снова грохнул выстрел, посыпалась опаленная кора…
Федяшев и Мария изумленно смотрели на это чудо.
— Вот как? — улыбнулся Калиостро и посмотрел на небо. — Значит, ты все-таки решил меня проверить? Думаешь, Калиостро страшно умереть? Да ничуть… Все равно умерли чувства и желания… Остался только разум… Разум, который Ты мне дал и который рвется взаперти. Что
Калиостро приставил дуло к виску и стал медленно отступать в глубь леса. Лицо его сделалось бледным и страшным…
Федяшев, Мария и даже Маргадон с ужасом наблюдали за ним.
Неожиданно за спиной Калиостро раздалось вежливое покашливание. Он резко обернулся.
Перед ним стоял доктор.
— У нас в уезде был аналогичный случай, — невозмутимо произнес доктор. — Вам, граф, напоследок это будет весьма интересно. Стрелялся, стало быть, некий помещик Кузякин…
Калиостро безумным взором оглядел доктора, пробормотал:
— Это невыносимо… — И спустил курок.
Из пистолета вырвался сноп огня и дыма…
Когда дым рассеялся, стал виден двор усадьбы, по которому, весело щебеча, бежала маленькая русоголовая девочка. Она подбежала к окну барского дома, встала на цыпочки, заглянула в окно. Здесь же собрались группа любопытных детей и местный художник Загосин с мольбертом и небольшим холстом, натянутым на раму…
Калиостро почувствовал на себе любопытные взгляды, покосился в сторону окна. Плотно перебинтованая голова его покоилась на подушке. Сверху бинтов был кем-то напялен ночной колпак. Выглядел магистр довольно жалко и беспомощно.
— Ну вот, — раздался скрипучий голос доктора, сидевшего рядом у постели, — так я дорасскажу… Стрелялся, стало быть, у нас некий помещик Кузякин. Приставил пистолет ко лбу, стрельнул — осечка! Стрельнул другой раз — осечка! Э, думает, видно не судьба! И точно! Продал пистолет, а он у него дорогой был, с каменьями… Продал пистолет и на радостях напился… а уж потом спьяну в сугроб упал да замерз…
Калиостро с ужасом посмотрел на доктора.
— Это он к тому говорит, — пояснила Федосья Ивановна, — что каждому свой час установлен и торопить не надо!
— Абсолютно верно, — кивнул доктор, приставив деревянную трубку к груди Калиостро, — тем более что организм ваш, батенька, совсем расстроен неправильным образом жизни… Дышите!.. Печень вялая, сердечко шалит… — Он отложил трубку. — Как вы с ним две тыщи лет протянули, не пойму! Кончать надо с хиромантией, дружок! Пальцем искрить, вилки глотать в нашем возрасте уже не годится. И с барышнями поаккуратней! Мраморные они, не мраморные — наше дело сторона! Сиди на солнышке, грейся!
— Травами бы хорошо подлечиться, — добавила тетушка. — Отвар ромашки, мяты… У вас в Италии мята есть?
— Ну откуда в Италии мята? — возразил доктор. — Видел я их
В дверь заглянула смущенная Мария.
— А вот и Галатея наша, — радостно объявила Федосья Ивановна. — Подойди к магистру, не бойся…
Мария потянула за собой упирающегося Федяшева.
— Вы же обещали, Алеша, — шепотом укорила она его.
— Мы, граф, — пояснила Федосья Ивановна, — соседям-то сказали, что материализация состоялась. Да-с! Вчистую! Вот, мол, было изваяние, а теперь стала Мария Ивановна. Многие верят.
— Ему плохо? — спросила Мария, приблизившись и держа за руку Федяшева.
— Ему хорошо, — ответил доктор. — Живым все хорошо… Пуля-то, слава Богу, только кожу задела. Рука у вас, граф, выходит, умней головы… Та говорит: «Стреляй в меня», а эта не хочет.
— Куда едет Маргадон? — вдруг тихо спросил Калиостро.
— Я его в город послала, — Федосья Ивановна выглянула в окошко. — Говорят, какой-то штабс-капитан вас разыскивает. От князя Потемкина…
В это время Маргадон выходил из дома с дорожным баулом. Конюх держал под уздцы оседланного коня.
— Маргадон! — тихо позвал Калиостро. Маргадон вздрогнул, обернулся в сторону дома.
Мария незаметно подтолкнула Федяшева, и он тотчас произнес:
— Граф, я прошу вас погостить у нас еще несколько дней. В воскресенье помолвка. Я сделал Марии Ивановне предложение…
— Да погодите вы, — сказала Мария. — Я же сказала: без папеньки решиться не могу.
— Помогите нам, граф! — взмолился Федяшев. — На вас одна надежда… Мария Ивановна говорит: у вас с ним астральная связь. Спросите его благословения, умоляю!
— Ах, Алеша! — возмутилась Мария. — Ну до того ли сейчас господину Калиостро?
Все посмотрели на магистра.
Калиостро закрыл на мгновение глаза, напрягся, потом твердо произнес:
— Папенька согласен. — После этого он тихо попросил: — Теперь уйдите!
Все быстро проследовали к двери, где возник встревоженный Маргадон.
— Ты хотел бросить хозяина? — спросил Калиостро.
— Я подумал: хозяин умер. — Маргадон не спеша оглядел комнату. — А мертвым слуги не нужны… Вы всегда играли чужими жизнями, но не собственной. Вы изменили своему призванию! За вами гонятся, а вы лежите в халате и предаетесь мечтам.
— Ты думаешь, что мое призвание — уходить от погони?
— Конечно. Потому что, когда уходишь от погони, ни о чем другом уже не думаешь.
— Ты рассуждаешь как мыслящий человек, — кивнул Калиостро. — Карета готова?
— Конечно, нет.
— Тогда едем! — Калиостро резким движением сбросил одеяло. Как ни странно, под одеялом он лежал в дорожном костюме и сапогах со шпорами.
Он поднялся, сбросил колпак и повязку. Под повязкой оказалась совершенно седая голова. Рана в правой стороне лба зарубцевалась.