Фото на память

Никольская Наталья

Рядом на узкой койке лежал пожилой мужчина. Его правая нога была подвешена на вытяжении. Мамедов, преодолевая страшную боль, приподнял голову: в палате кроме него находились еще девять человек. Они были на разных этапах выздоровления: грузный мужчина средних лет с подвязанной к шее рукой, седой как лунь, курчавый симпатичный парень, рядом с кроватью которого стояли костыли, и всклокоченный долговязый очкарик сидели на постелях, в то время как остальные, подобно Мамедову и мужчине справа, лежали, как бревна.

– А

с тобой-то что приключилось? – спросил Алискера седой толстяк.

– Дорожно-транспортное…

В палату влетела медсестра.

– Так, ребятки, температурку смерим! Полевой, – подошла она к кудрявому парню, возьмите градусник.

В этот момент Мамедов почувствовал подступившую к горлу тошноту. Он сглотнул слюну и снова откинулся на подушку.

– В десять обход. – Смазливая сестренка в белом халате раздавала градусники.

– Катюша, а кто сегодня придет? – поинтересовался седой.

– Геннадий Денисович, как вчера. Валерий Степанович на больничном. Она направилась к кровати Алискера. – А как тут у нас новенький?

Мамедов открыл глаза. На фоне белого потолка засияла белозубая Катина улыбка. Одна темная прядь выбилась из-под ее колпака и щекотала крупную соблазнительную родинку на шее. У Кати был нежный овал лица, ореховые глаза, немного вздернутый носик и миниатюрные ладошки, влажную прохладу которых Мамедов ощутил на своем лбу.

– Как у нас дела? – Она еще ниже наклонилась над Алискером. – Тошнота есть? Температура?

– Немного, – соврал Мамедов про тошноту.

– Да ты, Алискер, горячий какой-то… – Ее лицо приняло серьезное выражение.

«Откуда ей известно мое имя? Ах, да, в карточке…»

– Я всегда такой… – шутливо улыбнулся Мамедов.

Катерина кокетливо улыбнулась и протянула ему градусник.

– Сам справишься? – озабоченно спросила она.

– Навряд ли, – поморщился схитривший Мамедов.

Она профессионально отдернула одеяло и, отогнув ворот больничной пижамы, вставила Алискеру градусник подмышку.

– Спасибо, – произнес он слабым голосом, преданно заглядывая в ее красивые глаза.

– Перестаньте паясничать! – она была на редкость догадливой и проницательной.

– С больными нужно обращаться бережно, – процедил Мамедов, – побольше им улыбаться, говорить ласко…

В эту минуту дверь в палату распахнулась, и на пороге появился подслеповато щурящийся высокий мужчина в белом халате с фонендоскопом на груди. Благодушное лицо доктора излучало завидное спокойствие, в котором так нуждаются изводящие себя реальными и ложными страхами больные.

За ним следовали студенты. Их внимательные лица порядком бы позабавили папашу Гиппократа. Неисправимого Мамедова тут же посетило мучительное чувство раздвоенности. В толпе студенток он приметил одну симпатичную мордашку и теперь не знал, кому отдать предпочтение: ореховоглазой медсестре или свеженькой,

как майское утро в теплых краях, сосредоточенной блондинке.

* * *

Болдырев мягко остановил «Волгу» у Дома офицеров. Вершинина вышла из машины и направилась к входу, придерживая распахиваемые порывами ветра полы плаща. Миновав просторный вестибюль, она поднялась на третий этаж и остановилась перед комнатой номер триста шесть. Дверь неожиданно распахнулась и из комнаты вышли две смеющиеся, ярко накрашенные девушки, которые с интересом воззрились на Вершинину. Они были почти одного роста с Валандрой, только гораздо тоньше.

– Евгений на месте? – обратилась она к ним.

– Да, а вы кто? – бесцеремонно спросила одна из них – кореянка с длинными черными, как вороново крыло, волосами.

Вершинина улыбнулась ее непосредственности.

– Детектив, – бросила она оторопевшим подружкам и вошла в студию.

Там царил творческий полумрак: окна были задернуты тяжелыми шторами, софиты, закрепленные на треногах, были погашены и направлены на торцевую стену, задрапированную серой мешковиной, к которой в хаотическом беспорядке были прикреплены звезды из цветной фольги.

У стены стояли кубы, покрытые тонкой прозрачной тканью, волнами спадавшей вниз и стелившейся по паркету. Темноволосый парень с челкой, закрывавшей ему пол-лица, с фотоаппаратом на шее поправлял драпировку.

– Вы Евгений? – шагнула к нему Валандра.

– Я, – он обернулся и удивленно уставился на нее.

– Не пугайтесь, – она улыбнулась, – я не из налоговой инспекции.

– А чего мне бояться? – он пожал плечами и с интересом начал рассматривать Вершинину.

– Я хотела бы поговорить с вами и с некоторыми из девушек. Дело в том, что Мамедов попал в аварию…

– Так вы из «Кайзера» что ли? Я думал, Алискер сам приедет. – Не скрывая любопытства, он смотрел на эффектно одетую Валентину, под распахнутым плащом которой был костюм из змеиной кожи с короткой юбкой.

– Вы разочарованы?

– Наоборот, очень рад вас видеть, а вот девушки будут расстроены, – он усмехнулся, – я им описал Алискера в красках.

– Значит, они уже в курсе? Тем лучше. – Валентина видела, как у Евгения загорелись глаза. – Может быть, тогда приступим. Я постараюсь не отрывать вас надолго от работы.

– Ну что вы, вы совершенно нас не отрываете. Сейчас я провожу вас в гримерную и соберу девчонок.

Он прошел в дальний конец студии, где была еще одна дверь, и провел Вершинину в комнату поменьше с зеркалами и столиками, стоящими вдоль стен.

– Присаживайтесь, – он указал Вершининой на низенький диванчик, – сейчас кофе организуем.

– Кстати, – спохватилась Вершинина, – я, кажется, не представилась, меня зовут Валентина. Может быть, нам удобнее будет общаться на «ты»?