Фотографирование осени

Ботева Мария Алексеевна

что-то ещё. Как-то мы пошли по болоту, по настоящему болоту,

где мох — как облака, идёшь по нему, лишь бы пройти и не

оступиться, а то упадёшь, пропадёшь, всё. Один братовей как-

то смотрел и видел, как аист ходит по мокрому, не по такому

болоту, но всё же мокрому. Он смотрел, и вдруг говорит: мне бы

такие ноги. И мы шли по болоту и думали — нам бы такие ноги.

Мы бы смелее шагали.

Попробовали клюкву — а она весной пьяная.

Сладкая, не

то что осенью, может быть, и не пьяная, но голову уносит. Мы

копали-копали, не поднимали голову почти, только посмотреть

на берёзы, и ходили всё же по твёрдому, по земле, ели тушёнку.

А тут идём — как будто кто-то положил на воду надувной

пляжный матрас, и мы ступаем по нему. И вдруг едим клюкву. У

каждого бы в голове зашумело.

У этого ягодного человека каждый день клюква, такое уж

у него дело, у нас — другое: копать. Однажды он сказал, глядя

на нас, что мы как будто в пионерском лагере — совками копа-

емся в песке, мы поднимали тогда верхового из хорошего грун-

та, кости в корнях не запутались, но он всё равно был разбро-

сан по большой площади — может быть, когда-то тут похозяй-

ничали чёрные копатели, им нужно только железное оружие, а

остальное у них — долой. Или попал снаряд. Теперь ищи долго,

можешь и не найти всего. Всего брат-солдата. Посмотри на бе-

рёзы, как дымом будто опутаны. Слушай, как по деревянным

стволам, по клеткам поднимается кверху сок. Клюква живая,

листья на деревьях живые, живые слова ходят кругами. Весна

наступила всё же.

15. Конечно, надо быть радостными, на три недели нельзя

оставаться всё время в грусти. Мы шутим друг над другом,

вспоминаем смешные случаи. Почему нет.

Например, было такое, что нам тяжело, еле добрались до

того места, где потом жили все эти недели, едва донесли всё,

что взяли с собой — и инструменты, и щупы, и свои личные

вещи, спальники (спальные мешки), и хлеб, конечно, хлеб. Нас

тогда было мало, немногие братовья смогли приехать в боло-

тистую область, нам пришлось тяжело. А тут ещё надо нести

останки в деревню. Нам вызвались помочь местные жители,

такие же братовья, они узнали мобильной связью, что нам

трудно, что нас мало, нести тяжело. Решили найти. Позвонили,

сказали — мы выходим. Мы ждали несколько дней, сами копа-

ли, сами доставали братиков из земли. Сами унесли в деревню.

А тех всё нет и нет. И в последний день

они вышли к нам, по-

просили чаю. Пейте. Оказалось, всё это время, все дни они хо-

дили своей болотистой мокрой землёй, искали нас, и нашли

только в конце этого весеннего труда. Как странно.

Иногда пойдёшь в деревню, купишь чаю и хлеба. Хлеб

принесёшь, а чая где-то нет, пропал по дороге. Был — и не ста-

ло, необъяснимо. Приходится пить бруснику, завариваешь и

пьёшь. В другой раз можно бы и посмеяться, но сейчас как-то

не хочется.

Хотя смешного бывает много.

16. Не каждый заметит братика. Не у каждого есть этот дар.

Кто-то пойдёт, запнётся за что-нибудь, решит поискать в этом

месте, смотришь — и появляется солдат. Никто бы не нашёл, а

этот вот запнулся и заметил, надо же. А если бы не запнулся,

думаем мы, и ответ напрашивается сам собою. А другой, наобо-

рот, никак не может найти. Пусть и запинается, и не запинает-

ся, и со щупом, но не получатся разгадать, где останки. Ходит с

металлоискателем. Но это бесполезно — вся земля набита же-

лезом и пулями, вся земля ржавая — и прибор пищит на каж-

дом шагу.

Некоторые братики пролежали в земле несколько десят-

ков лет, и никто даже не думал, что они тут есть. Подмоет вода,

расширит ручей — и видно солдат. Пройдут животные, потол-

кают землю — и вот брат-солдат. Каждую среднюю весну мож-

но найти братика на тропе. Сколько лет ходят грибники по ней,

а одного не знают — идут по костям. Ну и что? — скажет какой-

нибудь грибник, — все мы из праха, и прахом станем. Вот и они

лежат в прахе, вот и они прах.

Это так. И трава растёт из праха, и деревья, вот все эти

берёзы — они все растут из праха. Пока прах не устанет, всё бу-

дет расти. Кому-то жалко, он говорит — я не хочу, чтобы так

всё закончилось. Ему отвечают — так не заканчивается, так,

может быть, начинается, что ты, не бойся. Вспомни, откуда

произошёл человек, из чего его сделали, и что внутрь, в душу

вдохнули, и кто сердце в руках держал. А он всё не успокаива-

ется и не успокаивается. Ему бывает плохо, всё мутит, напри-

мер. С таким тяжело в средние вёсны в болотистой местности,

и самому ему тяжело. Может быть, проще на природе в другое

время, в другом месте. Кто ж проверял.

Ничто не помогает от сомнений. Так и будет этот братец