Фрагменты прошлого
Шрифт:
Дженни принесла тарелку для чайных пакетиков и предложила мед. Ханна зачерпнула большую чайную ложку в свою кружку и стала ждать.
— Хорошо, — голос Рут понизился. — Я слышала, что он любил проповедовать об аде и проклятии. У него была большая палатка, и он приглашал всех, но службы были такими темными, что люди вокруг перестали ходить. Но молодые люди, которые там жили… Они принимали наркотики, стонали и причитали во время проповедей. А потом…
Дженни перестала раскачиваться, и голос Рут стал еще тише, когда Ханна наклонилась ближе.
— Потом
Несмотря на теплую чашку в ее руках, Ханна вздрогнула.
Рут кивнула, как будто увидела.
— Как будто по-настоящему говорит с ним. Люди рассказывали мне истории, как будто они были забавными, но я не думала, что они были забавными, когда я была здесь одна ночью. Какой-то человек в двух шагах от меня призывал Бога и дьявола, и хотя я не верила, мне это не нравилось.
Ханне это тоже не понравилось.
— Я поняла.
— А потом в один прекрасный день он просто исчез. Никому здесь ни слова не сказав. Он и его люди просто ушли, и это место принадлежало кому-то другому. Но куда он делся?
— Вы не знаете?
— Никто не знает. Я слышала, как животные скребутся по ночам, и думала: а что, если он живет где-нибудь в лесу?
Ханна поморщилась.
— О, Боже.
— Я имею в виду, что это, очевидно, был не он. Но поздняя ночь — не самое рациональное время суток. Мое воображение разыгралось. Но потом у меня появились дети, и я слишком уставала и была занята, чтобы рассказывать истории о привидениях.
Таймер духовки зазвенел, и Рут встала, чтобы проверить печенье. Дженни ушла, чтобы уложить ребенка спать, а Ханна осталась наедине со своим чаем. Она закрыла глаза и сделала глоток, но пряная сладость не смогла перебить горечь на ее языке.
Внезапно ее идиллическое детство снова показалось идиллическим. Если ее оторвали от ее корней, возможно, на то была чертовски веская причина. Вместо свободной, красивой хиппи, возможно, ее мать была больше похожа на Сквикки Фромм и других девочек Мэнсона. Кричащих об апокалиптическом будущем. С дикими от безумия глазами. Может быть, Ханна унаследовала это.
Малыши вбежали в комнату в поисках печенья, но Рут прогнала их, чтобы они не соблазнились рядом с горячим металлическим листом. Ханна сделала еще один большой глоток чая и, подняв глаза, обнаружила, что ее крошечного преследователя не прогнали достаточно далеко. Он стоял в дверях, пристально глядя на нее. Затем он залаял.
Ханна моргнула.
Он снова залаял, затем зажал в зубах рваную мягкую игрушку, которую нес — может быть, енота, убитого на дороге? — прежде чем опуститься на четвереньки. Ханна в растерянном ужасе наблюдала, как он подполз к ее ногам и уронил спутанное животное на ее туфли. Он снова залаял.
«Рафф, рафф!»
— Он хочет, чтобы ты бросил его! — сказала Рут с гораздо большей радостью, чем чувствовала Ханна.
— Например… он хочет поиграть в «Принеси»?
— Да.
— Разве это не немного унизительно?
— Это
Ханна кивнула, но просто смотрела на мальчика, пока он снова не залаял, побуждая ее потянуться за игрушкой. Она взяла пушистую штуку двумя пальцами и бросила ее в соседнюю комнату.
Он рванул с места так быстро, что она подпрыгнула в тревоге. И, конечно же, он вытащил игрушку зубами и вернул ей.
Ханна была почти уверена, что это квалифицируется как жестокое обращение с детьми, но она снова бросила животное. И еще раз. Как будто он был собакой.
Десять бросков спустя он, казалось, выдохся и подошел, чтобы сесть у ее ног и положить голову ей на ноги. Ханна погладила его по волосам. Он тяжело дышал и прижался ближе, так что она погладила его мягкие каштановые волосы и пробормотала:
— Хорошая собачка.
Может быть, в конце концов, она не так уж плохо обращалась с детьми. Или, может быть, ей просто нужна была собака. Какова бы ни была причина, на самом деле она не возражала, чтобы он обхватил ее ноги своими маленькими ручками и устроился поудобнее. Она даже не возражала, когда Рут принесла ему печенье, и он положил его ей на джинсы, хотя она знала, что от теплой шоколадной крошки останутся пятна. Вместо того чтобы высвободиться, она просто съела свое печенье и погладила его по голове.
Рут снова села и понизила голос до шепота.
— Ходили слухи, что он женился на одной из этих молодых девушек. Хотел основать свой собственный Эдем.
Ханна вспомнила странные слова своей матери. Мы вышли из сада. Это то, что она имела в виду? Эдемский сад?
— Он уже был женат, — уточнила Ханна.
Рут пожала плечами.
— Тогда, может быть, это просто слухи.
Нет, это был не просто слух. Это был слух, основанный на том, что он брал наложниц. Господи, все это было безумием.
Дженни вернулась без ребенка и схватила печенье.
— Надеюсь, я не сказала слишком много, — сказала Рут.
— Чепуха. Я так благодарна вам за то, что вы мне сказали. Кажется, я не могу найти здесь много людей, которые видели все это воочию. Все ли его последователи покинули Биг-Сур?
— Насколько я знаю. Я имею в виду, что никто из них не был здешним.
— Я полагаю, что никто из вас не знает имени Мария Диас?
— Нет, — сказала Дженни. — Мне жаль.
Но Рут нахмурилась.
— Мария Диас? Я думаю, что так звали Марию Франк! До того, как она снова вышла замуж!
Ханна выпрямилась.
— В самом деле? Вы ее знаете?
Рут кивнула.
— Она все еще управляет пекарней, Дженни?
— Насколько я знаю.
— Да! — сказала Рут, загораясь от волнения. — Она держит пекарню у себя дома! Раньше она пекла булочки и хлеб для большинства местных ресторанов, но я думаю, что она снизила скорость, поставляя только одному или двум. Она делает самые удивительные рулеты из трав с травами из собственного сада. Они самые лучшие.