Французский шелк (Том 2)
Шрифт:
– Откровенно говоря, она была немного не в себе, когда я ее покидала сегодня днем, - ответила Ясмин.
– О, неужели Мэри Кэтрин...
– Нет-нет, это совсем не связано с ней.
Андре вежливо промолчал, надеясь, что Ясмин добавит что-нибудь о душевном состоянии их общей подруги, не вынуждая его досаждать ей расспросами.
Ясмин оценила его тактичность.
– Думаю, она просто переутомилась. Ты же знаешь Клэр. Она никогда не взрывается, не выпускает пар, а это как раз самый верный способ свихнуться. Она все копит в себе, молчит, заставляя окружающих чувствовать
– Вероятно, творчество всегда связано с волнениями, моральными перегрузками?
– вежливо поинтересовался он.
– Да, но на этот раз всего этого оказалось в избытке.
– Почему?
– Кассиди.
Андре побелел.
– Ты хочешь сказать, что он там?
– Да. Он последовал за Клэр в Роузшэрон и стал практически неизменным атрибутом декораций на наших съемках. Андре нервно облизал губы.
– Ради всего святого, зачем ему понадобилось преследовать ее? Лифт остановился. Андре вышел вместе с Ясмин, и они пошли подлинному коридору.
– Он все еще подозревает ее в убийстве Уайлда.
– Но это же абсурд!
– Андре даже споткнулся.
– О, дорогая, это ужасно.
– И все из-за меня.
– Пот выступил у него на лбу. Достав из нагрудного кармана безукоризненно отутюженный носовой платок, он промокнул капельки пота.
– Если бы я не поддался на его уловку и не назвал имени Клэр, когда слушал ту запись телефонного разговора...
– Ну, не стоит.
– Ясмин успокаивающе потрепала его по плечу.
– Клэр рассказывала мне, как ты тогда расстроился. Послушай, Кассиди хитрый проныра. Рано или поздно он все равно бы узнал, что Клэр была в "Фэрмоне" в ночь убийства Уайлда. Так что ты не выдал ему ничего такого, что могло бы остаться для него секретом.
Она понизила голос и доверительным тоном добавила:
– Если хочешь знать мое мнение, то я думаю, Кассиди больше заинтересован в том, чтобы доказать невиновность Клэр.
– Но она действительно невиновна, - поспешил подтвердить Андре.
– Клэр приезжала сюда в ту ночь, но лишь для того, чтобы забрать Мэри Кэтрин. Я готов поклясться в этом на суде. Я на все пойду, лишь бы защитить друга.
– Твои друзья рассчитывают на это.
Ускорив шаг, Ясмин, дала понять, что им пора расстаться.
– Потом поговорим, Андре.
– Au revoir, Ясмин. Твоя ослепительная красота делает мир краше.
Лучезарная улыбка, некогда принесшая ей славу, озарила лицо Ясмин.
– Ах ты, маленький паршивец! Ты просто поэт!
– Признаюсь, - покорно ответил он. Ей не суждено было узнать о душевных муках, которые он испытывал, часами слагая оды ее красоте и очарованию.
Она провела ладонью по его щеке.
– Ты настоящий джентльмен, Андре. Почему все мужчины не могут быть такими чуткими, добрыми и преданными, как ты?
– Улыбка ее стала грустной. Она отняла руку, повернулась и пошла вперед. Андре не последовал за ней. Это было бы бестактно. Но он подождал, пока она вошла в номер, предварительно постучав и тихо назвав свое имя.
Андре не завидовал мужчине, который ждал ее по ту сторону двери. Его любовь к Ясмин была скорее платонической. И
***
– Ты, поганый ублюдок. Сукин сын. Ясмин обрушила на Алистера Петри шквал непристойной брани.
– Какая изысканная речь, Ясмин.
– Заткни свой лживый рот, ты, мерзавец.
Ясмин извергала такую неистовую ярость, что от нее, казалось, накалялся воздух. Гневом горели ее глаза, тело напряглось, словно струна, готовая вот-вот лопнуть.
– Ты вовсе и не собирался уходить от жены, так ведь?
– Ясмин, я...
– Так собирался или нет?
– В год избирательной кампании это было бы политическим самоубийством. Но это не значит...
– Гнусный обманщик. Мерзость, дерьмо вонючее. Я бы могла убить тебя.
– Ради бога.
– Он провел рукой по волосам. Они все еще были взъерошены после схватки в постели, не менее дикой и неистовой, чем происходящая сейчас стычка. Они так яростно боролись, буквально впивались друг в друга, кричали, что все это напоминало скорее побоище, нежели акт любви.
– Ты все преувеличиваешь, - успокаивающим тоном сказал Алистер, стремясь погасить всплеск ее бешеного негодования.
– Это лишь временная разлука, Ясмин. Так будет лучше...
– Лучше для тебя.
– Для нас обоих, если мы затаимся на какое-то время, хотя бы до окончания выборов. Я же не порываю с тобой окончательно. Господи, неужели ты думаешь, я хочу этого? Нет же. Ты моя жизнь.
– Дерьмо.
– Клянусь тебе, что, как только окончатся выборы, я...
– Что ты? Наградишь меня счастьем трахаться с тобой раз в неделю? И как долго это будет продолжаться? Всю жизнь? Пошел ты к черту, конгрессмен. Я с таким дерьмом путаться не желаю.
– Я вовсе не имею в виду, что ты должна быть счастлива от такой перспективы. Боже, да я бы сошел с ума, если бы ты реагировала по-другому. Он протянул к ней руки.
– Единственное, чего я прошу, это немного понимания. Мое деловое расписание - это же сущий кошмар, Ясмин, я под постоянным давлением.
– Сладкий мой, ты еще не испытывал настоящего давления.
– В ее голосе появились угрожающие нотки.
– Когда я с тобой разделаюсь, твой тощий зад не будет нужен уже нигде - ни в этом штате, ни в другом. Твоя маленькая негритянская девочка больше с тобой церемониться не будет, так и знай. Праздник окончен, дорогой. Пора за него расплатиться.
– Она направилась к двери. Алистер бросился вслед.
– Постой, Ясмин! Дай мне все объяснить. Ты несправедлива.
– Он схватил ее за плечи и повернул к себе лицом.
– Пожалуйста.
– Голос его дрогнул. Пожалуйста.
Она уже больше не делала попыток уйти, но в глазах ее еще тлели раскаленные угольки. Алистер глотнул воздуха и часто заморгал - выглядел он словно отчаявшийся человек, умоляющий об отмене сурового приговора.
– Ясмин, дорогая, - запинаясь, начал он, - будь ко мне великодушна. Обещай, что ты не вынесешь все это в газеты.