Французский язык в России. Социальная, политическая, культурная и литературная история
Шрифт:
Как правило, разговоры между придворными и императрицей Александрой Федоровной (которая, как мы отметили, была немецкого происхождения) велись на французском. Вспоминая об императрице Елизавете Алексеевне, жене Александра I, А. О. Смирнова-Россет говорит:
Императрица говорила, что довольно странно случилось, что Е<лизавета> А<лексеевна> сделалась к ней [то есть к будущей императрице Александре Федоровне] ласковее, когда родился наследник. «Ce devait ^etre un moment affreux pour elle [573] , et cependant depuis ce moment elle [est] devenu [sic] plus affectueuse pour moi [сказала Александра Федоровна]. Quand mon fils est n'e, apr`es un moment de bonheur, j’ai pens'e au sort qui l’ attendait: il 'etait destin'e `a r'egner». («Это, должно быть, был для нее ужасный момент, и, однако, с этого времени она стала гораздо ласковее ко мне. Когда родился мой сын, после первой минуты счастья я подумала об ожидающей его судьбе: ему суждено было царствовать».) [574]
573
У Александра I и его жены не было сыновей, а обе дочери, рожденные в этом браке, умерли в раннем детстве.
574
Смирнова-Россет. Дневник. С. 10.
Другие члены императорской семьи также обращались
На вечере я сказала государыне [то есть жене Николая I], что собираюсь просить государя, она мне отвечала: «Il vient ici pour se reposer, et vous savez qu’il n’aime qu’on lui parle affaires; s’il est de bonne humeur, je vous ferai signe et vous pourrez laisser votre demande» [ «Он приходит сюда, чтобы отдохнуть, и вы знаете, как он не любит, когда с ним говорят о делах; если он в добром настроении, я сделаю вам знак и вы сможете отдать свою просьбу»]. Он пришел в хорошем расположении и сказал: «Journal des D'ebats» печатает des sottises [глупости]. C’est une preuve que j’ai bien agi [Это доказывает, что я поступил правильно]» [575] .
575
Смирнова-Россет. Дневник. С. 60–61.
Французский приобретал еще большее значение в поездках членов придворного общества за границу. Софья Станиславовна Киселева, с которой А. О. Смирнову-Россет в Мариенбаде познакомил великий князь Михаил Павлович, сказала ей: «J’ai connu votre m`ere. Nous 'etions `a Odessa, toute notre famille et Isabelle Valevsky, la femme de Serge Gagarin, que vous connaissez» («Я знала вашу мать. Мы были в Одессе, вся наша семья и Изабелла Валевская, жена Сергея Гагарина, которую вы знаете») [576] . Безусловно, другие языки тоже использовались: существуют свидетельства о том, что Николай I на придворных приемах говорил по-французски, по-русски или даже по-английски в зависимости от того, кем был его собеседник [577] . (Одна из приближенных ко двору мемуаристок вспоминает о том, что «император Николай имел дар языков; он говорил не только по-русски, но и по-французски, и по-немецки с очень чистым акцентом и изящным произношением» [578] .) Императрица Александра Федоровна также иногда говорила на других языках, кроме французского и русского. Например, в 1830-х годах ей выпала возможность побеседовать на английском с американским посланником Джорджем М. Далласом [579] . Ольга Николаевна, дочь Николая I, писала о том, что по большей части в семье говорили по-французски, однако это касалось в основном старших детей, тогда как три младших брата говорили по-русски [580] . Вероятно, они так поступали для того, чтобы показать свой патриотический настрой [581] .
576
Там же. С. 76–77.
577
Зимин И. В. Повседневная жизнь Российского императорского двора. СПб., 2010.
578
Тютчева А. Ф. При дворе двух императоров. Воспоминания, дневник, 1853–1882 / Под ред. С. В. Бахрушина. М., 1928–1929. Т. 1. С. 102.
579
Зимин. Повседневная жизнь Российского императорского двора.
580
Там же.
581
Этой мыслью с нами поделилась О. В. Эдельман.
Довольно часто тон в этом отношении задавали сами монархи, однако им было не под силу полностью изменить языковую практику при дворе. Как отмечает Смирнова-Россет, в эпоху правления Александра I при дворе говорили по-французски, но Николай I начал чаще обращаться к русскому языку [582] . Смирнова-Россет гордилась тем, как хорошо она говорит по-русски, находила странным, что в Санкт-Петербурге удивляются тому, как отлично русские дамы знают родной язык, и замечала, что Николай I всегда говорил с ней только по-русски [583] . А. С. Пушкин писал в 1834 году о том, что Николай I беседовал с ним на балу, причем император говорил «очень хорошо, не смешивая обоих языков, не делая обыкновенных ошибок и употребляя настоящие выражения» [584] . Однако во время царствования преемника Николая I – Александра II – французский язык вновь стал популярен при дворе, тогда как при Александре III в моду снова вошел русский [585] .
582
Барон Федор Иванович Фиркс писал о том, что Николай I пытался повысить статус русского языка, требуя, чтобы на нем велось обсуждение государственных дел; он сам говорил по-русски чаще, чем Александр I, и желал, чтобы люди отвечали ему на том языке, на котором он задавал им вопрос. По этой причине придворные в николаевскую эпоху знали русский лучше, чем во время правления Александра I, однако в свете продолжали говорить по-французски практически все время и переходили на русский, только когда приходилось обращаться к людям, которые не понимали французского, то есть к слугам, мещанам и народу (Fircks. Sch'edo-Ferroti D. K. Le Nihilisme en Russie (1867). P. 74. О бароне Фирксе и его произведениях см. подробнее в главе 7).
583
Смирнова-Россет. Дневник. С. 120.
584
Пушкин. Полн. собр. соч. Т. 12. С. 320.
585
Зимин. Повседневная жизнь Российского императорского двора.
По свидетельствам Смирновой-Россет, не все придворные или, точнее, не все лица, появлявшиеся при дворе, владели французским одинаково хорошо, хотя даже те, кто не мог свободно выражаться на нем, считали обязательным сказать что-нибудь по-французски, так как без этого было невозможно попасть в высшее общество. В ее мемуарах есть показательный эпизод, случившийся 12 марта 1845 года во время придворного ужина, когда она сидела рядом с фельдмаршалом Иваном Федоровичем Паскевичем. По большей части они говорили по-русски, потому что фельдмаршал, как замечает Смирнова-Россет, не блистал «красноречием на французском языке, да и по-русски он не красноречив». Тем не менее И. Ф. Паскевич в один момент перешел на французский: «По случаю Богемии заговорил он по-французски: „Vous avez lu, comment cela?“ [Вы читали, как это?]» [586] .
586
Смирнова-Россет.
Значительная роль французского языка в придворной жизни в конце николаевской эпохи видна также в воспоминаниях Е. А. Нарышкиной, которая была близка к великой княгине Елене Павловне. Она часто приводит слова великой княгини на французском языке. Когда ее тетка выразила удивление по поводу того, что Елена Павловна назначила мать Е. А. Нарышкиной гофмейстериной, великая княгиня ответила: «Il y a longtemps que je l’ espionne» («Я уже давно за ней слежу») [587] . Или, например, когда молодых великих князей Николая и Михаила (сыновей Николая I) посылали в Крым, их мать, императрица Александра Федоровна, «грустно говорила: „Toutes les familles ont l`a tout ce qu’il y a de plus cher. Nous devons aussi y envoyer les n^otres“ [„Все семейства отправили туда [то есть на фронт] своих самых близких, мы тоже обязаны послать наших“]» [588] .
587
Нарышкина. Мои воспоминания. Под властью трех царей. С. 67, 493.
588
Там же. С. 79, 496.
В эпоху правления Александра II члены царской семьи по-прежнему говорили друг с другом и с другими русскими по-французски. Мемуаристка Елена Юрьевна Хвощинская вспоминает, как Александр II сказал ее бабушке, Татьяне Борисовне Потемкиной, когда пожилая дама попыталась встать, чтобы поприветствовать его: «Je vous supplie, ch`ere M-me Potemkine, ne vous d'erangez pas» («Я вас умоляю, дорогая г-жа Потемкина, не беспокойтесь») [589] . При дворе не все, однако, владели французским в совершенстве. Так, великая княгиня Александра Иосифовна, дочь герцога Саксен-Альтенбургского и жена Константина Николаевича, сына Николая I, по словам А. Ф. Тютчевой, блестяще говорившей по-французски, с трудом объяснялась на этом языке [590] . Очевидно, что в придворном обществе встречались и обычные для той эпохи случаи смешения языков, которые так раздражали пуристов. Одна восемнадцатилетняя девушка, которую взяли ко двору в 1850-х годах, когда А. Ф. Тютчева была там фрейлиной, говорила на странной смеси французского с русским, что, по всей видимости, было обычным делом для московского общества того времени [591] .
589
Хвощинская Е. Ю. Воспоминания Елены Юрьевны Хвощинской // Русская старина. 1898. № 5. С. 418. См. также другие примеры в дневнике Валуева: Валуев П. А. Дневник П. А. Валуева, министра внутренних дел / Под ред. П. А. Зайончковского: В 2 т. М., 1961. Т. 1. С. 136, 149, 198–199, 213–214, 217, 240, 241; Т. 2. С. 274 и т. д.
590
Тютчева. При дворе двух императоров. Т. 1. С. 108.
591
Там же. С. 86.
Французский – язык царей
Помимо использования при дворе, французский ассоциировался с императорской семьей и по ряду других причин. Одним из показателей статуса французского как языка монархов было его использование в государственных учреждениях во время приема членов императорской семьи. Вероятно, по этой причине спектакль, поставленный кадетами санкт-петербургского Артиллерийского кадетского корпуса в честь великих князей Александра и Константина, посетивших его в конце екатерининского правления, был полностью на французском языке. Сохранилась рукопись, содержащая текст этой пьесы, которая начиналась так:
<…> le grand pr`etre dans son costume parait occup'e du culte, mais lorsqu’il voit les grands Ducs il s’avance, et leur dit:
Venez; Princes ch'eris, espoir de cet empire;Entrez au temple d’ Apollon;De vos brillants destins vous pourrez vous instruire,Comme ALEXANDRE a fait dans le temple d’ Ammon.Ces parvis, o`u les Dieux veulent que je les serve,Ne s’ouvrent, il est vrai, qu’a des h'eros fameux;Mais vous enfants de PAUL, 'el`eves de MINERVEUn jour vous serez grands comme eux.J’en lis sur votre front des pr'esages heureux;C’et [sic] pour vous qu’Apollon dans ce s'ejour r'eserveSes Oracles sacr'es et ses dons pr'ecieux [592] .(верховный жрец в облачении кажется занятым религиозным обрядом, но при виде великих князей выходит вперед и говорит им: «Входите, дражайшие князья, надежда этой империи, войдите в храм Аполлона; вам откроются ваши великие судьбы, как АЛЕКСАНДРУ [Великому] открылась его судьба в храме Амона. Истинно, что это место пред храмом, где боги велят мне служить им, открыто лишь для прославленных героев, но вы, дети ПАВЛА, ученики МИНЕРВЫ, однажды достигнете их величия. На челе каждого из вас я читаю добрые предзнаменования, для вас уготовил Аполлон свои священные прорицания и бесценные дары».)
592
ОР РНБ. Эрм. Фр. Ф. 999. Оп. 2. 46 (F^ete donn'ee `a Leurs Altesses Imp'eriales Messeigneurs Alexandre Paulovitche et Constantin Paulovitche, Grands-Ducs de Russie). Л. 2.
Безусловно, постановка на французском могла иметь и учебные цели, но едва ли выбор пал на французский по этой причине, ведь кадетов обучали и немецкому. То, что французский воспринимался как язык монархов, подтверждают и созданные для двора многочисленные произведения, написанные на французском или имеющие французские посвящения императорам и членам императорской семьи [593] . Кроме того, было много случаев, когда произведения на других языках, исполнявшиеся на придворной сцене (например, кантата на итальянском, которая исполнялась при дворе в 1802 году), были переведены на французский, а не на русский для зрителей, не владевших другими иностранными языками [594] .
593
См., напр.: [Estat]. Lali et Sainval. St. P'etersbourg, 1784 (С посвящением великой княгине); Comte de Lubersac, abb'e. Discours sur l’ utilit'e et les avantages des monuments publics et tous les genres etc. <…> (ОР РНБ. Ф. 999. Оп. 2. Фр. 32); Luzier. Les noces de Mars. St. P'etersbourg, 1796 (С французским посвящением Платону Александровичу Зубову, одной из самых значительных фигур времен царствования Павла I); Bertin de Antilly. Ode `a Pierre le Grand <…> (ОР РНБ. Ф. 999. Оп. 2. Фр. 32); Lo"eillot. Annales de l’ empire de Russie, d'edi'ees `a S. M. l’ Imp'eratrice Elisabeth. St. P'etersbourg, 1801 (ОР РНБ. Ф. 999. Оп. 2. Фр. 115); Gay. Vers adress'es `a l’ Empereur des Russies <…>. Б.м.: б. и., 1808.
594
Ariane et Bacchus. St. P'etersbourg, 1802.