Французский язык в России. Социальная, политическая, культурная и литературная история
Шрифт:
Наконец, следует отметить, что, хотя французский в начале XIX века сохранял свое главенствующее положение и многие по-прежнему продолжали изучать немецкий (хотя в меньшей степени, чем раньше, и обычно после французского), все больше и больше семей стали нанимать английских или шотландских учителей. Уже в царствование Екатерины английский учили в семьях Голицыных [433] и Строгановых [434] . Однако даже когда в александровскую эпоху среди российского дворянства распространилась англомания, увлечение английской культурой далеко не всегда подразумевало знание английского языка [435] , хотя интерес к нему возрос [436] . Еще одним признаком того, что в это время некоторые русские могли читать по-английски, было основание в 1822 году шотландцем Джеймсом Бакстером, гувернером в семье Киреевских, журнала The English Literary Journal of Moscow, просуществовавшего, правда, недолгое время. Издатель журнала объяснял, что его цель заключалась в том, чтобы помочь тем, кто говорит на английском языке и изучает его, но не успевает следить за новыми публикациями английской литературы. По его замечанию, в это время во всей Европе и особенно в России наблюдалось «явное внимание к английскому языку» [437] .
433
Например, в семье княгини Н. П. Голицыной и князя В. Б. Голицына.
434
П. А. Строганов учил английский, как и его дети от брака с Софьей Владимировной, урожденной Голицыной.
435
Cross. English – a Serious Challenge to French in the Reign of Alexander I?
436
Примерами могут послужить семьи, главами которых были Иван Петрович Вульф, губернатор Орловской губернии (семья была родом из Тверской губернии); сенатор Захар Николаевич Посников; князь Павел Алексеевич Голицын; генерал Паисий Сергеевич Кайсаров (англичанка Клер Клермонт в 1820-е годы была учительницей во всех этих семьях); сенатор Иван Матвеевич Муравьев-Апостол, отец двух декабристов; Вера Ивановна Хлюстина, урожденная Толстая (семья из Калуги); княгиня Мария Федоровна Барятинская; декабрист генерал-майор Михаил Федорович Орлов; Николай Николаевич Раевский-младший (англичанин Томас Эванс, преподаватель Московского университета, учил Муравьева-Апостола, Хлюстину, Барятинскую, Орлова и Раевского). Мы благодарим О. Ю. Солодянкину за эти сведения. Об обучении английскому языку в этих семьях см.: Алексеев М. Московские дневники и письма Клер Клермонт // Русско-английские литературные связи (XVIII век – первая половина XIX века) // Литературное наследство. 1982. № 91. С. 469–573; Clairmont C. et al. The Clairmont Correspondence: Letters of Claire Clairmont, Charles Clairmont, and Fanny Imlay Godwin / Ed. by Marion Kingston Stocking. Vol. 1 (1808–1834). Baltimore; London, 1995; Павлов Н. Ф. «Evans» // Москвитянин. 1849. № 3. Февраль. Кн. 1. Разд. 5. С. 75–76.
437
Алексеев. Московские дневники и письма Клер Клермонт. С. 527.
438
Мы так же благодарим О. Ю. Солодянкину за эти сведения. О Бакстере и его журнале см.: Алексеев. Московские дневники и письма Клер Клермонт. С. 527–528.
Таким образом, в конце царствования Екатерины II языковые различия наблюдались не только между дворянством, духовенством и разночинцами, но и в среде самого дворянства. Желание знать французский мы видим в разных слоях дворянства. При этом, судя по всему, в аристократическом образовании меньше внимания уделялось изучению русского языка и общению на нем (хотя образ российского дворянина, не умеющего сказать ни слова по-русски, – это не более чем карикатура). Также аристократы стали изучать английский язык. Однако в государственных учебных заведениях (в которых по большей части и получали образование представители среднего и мелкого дворянства) начиная с екатерининской эпохи преподавание русского языка было поставлено хорошо. Изучение английского в таких учебных заведениях было редкостью, и еще долгое время его не было в главных дворянских образовательных учреждениях, таких как Сухопутный кадетский корпус и Царскосельский лицей [439] .
439
В Морском кадетском корпусе преподавание английского языка мало развивалось в царствование Екатерины II.
Овладение социальными и культурными кодами с помощью изучения французского языка
Как мы видели на примере семьи князя М. М. Щербатова, дворяне стремились научить своих детей эпистолярному искусству на французском языке. Оттачивание этого навыка и использование определенных риторических формул позволяли детям усваивать понятия и ценности, которые ассоциировались с дворянским обществом. Ярким свидетельством тому могут служить дошедшие до нас письма Голицыных.
В письмах членов семьи княгини Н. П. Голицыной часто возникает тема дружбы и взаимной привязанности детей и матери. Сама Голицына постоянно напоминает детям об этих чувствах. Однако она всегда говорит о них в связи с успехами детей в учебе и с их поведением, как в следующем фрагменте (который также демонстрирует ее эксцентричную орфографию):
mon cher Boris je vous crois trop resonable et trop datacheman a vos parans <…> apropos mon cher ami je veux vous prevenir conssernan votre 'ecriture <…> pour ce qui est de mon amitiez je vois que vous ne lambissionne pas ainsi je n’en dit rien, je ne puis conssevoir comman vous avez si peu dembition <…> si mes prieres peuvent quelque chose sur vous et que vous avez quelque atacheman pour moi, tach'e de vous conduire de fasson a me faire avoir des nouvelles satisf'esante <…> continue seuleman a vous conduire de meme, a mon retour je tacherez au tems que je puis vous temoign'e ma reconnoissance et vous prouv'e mon amitiez <…> [440] .
(Мой дорогой Борис, думаю, вы слишком разумны и слишком любите своих родителей <…> и по сему поводу я желаю остеречь вас, мой дорогой друг, насчет вашего почерка <…> касательно моей дружбы, я вижу, что вы не желаете ее и посему ничего об этом не скажу, мне непостижимо, отчего у вас так мало честолюбия <…> если мои просьбы хоть немного вас трогают и вы хоть малость расположены ко мне, постарайтесь вести себя так, чтобы я получала удовлетворительные новости <…> придерживайтесь такого поведения, и по возвращении я постараюсь в свое время выразить вам свою благодарность и доказать свою дружбу <…>)
440
НИОР РГБ. Ф. 64. К. 83. № 2. Л. 10–11 об.
Учителя также брали на вооружение эти выражения и говорили об учениках как о своих друзьях и благодетелях. Дружба считалась воплощением идеальных отношений учителей и детей. Обращение к языку дружбы, находившему выражение с помощью французской речи, было относительно новым для России явлением. Примерно в то же время французское дворянство использовало этот метод в воспитании детей, связывая «расположение» и «дружбу» с «успехами» детей. С ранних лет дети должны были учиться выражать свои чувства к родителям в установленной форме, и зачастую это продолжалось даже во взрослом возрасте [441] .
441
См.: Grassi M.– C. Un r'ev'elateur de l’ 'education au XVIIIe si`ecle: Expression de la vie affective et correspondances intimes // Revue d’ histoire moderne et contemporaine. 1981. 28. Janvier – mars. P. 174–184. Особенно см. p. 176.
442
Трактат традиционно приписывался аббату Жану Батисту Морвану де Бельгарду, однако сегодня исследователи склоняются к тому, что речь идет о произведении, составленном из текстов Кальера и Амело.
443
Bellegarde J. B. Morvan de. L’ 'education parfaite. Contenant les mani`eres biens'eantes aux jeunes gens de qualit'e, & des maximes, & des r'efl'exions propres `a avancer leur fortune. Amsterdam, 1710. Напр., p. 46–47. О сочинении Бельгарда см. также первый раздел главы 3.
C’est un criminel, mon cher Sarasin [речь идет об одном из женевских знакомых Строганова. – Авт.], honteux des fautes qu’il a commise vis-`a-vis du meilleur de ses amis qui vien devan vous comme devan son juge entendre sa sentence, oui tr`es cher ami s’est le Baron cet homme que vous av'es combl'e de votre amiti'e c’est lui qui vien vous demander Million et Million de pardon pour la faute la plus grossiere qu’il ay pu commetre c’est-`a-dire par [pour] avoir 'et'e si longtems sens [sans] vous donner de ses nouvelles [444] .
(Вот преступник, мой дорогой Саразен, устыдившийся ошибок, совершенных им в отношении лучшего из друзей, и он предстает перед вами, как пред судьей, готовый услышать приговор, да, дражайший друг, это тот самый барон, человек, которому вы даровали свою дружбу, это он предстает перед вами, чтобы миллион раз умолять вас о прощении за самую ужасную ошибку, какую только мог совершить, – за то, что так долго не давал вам ничего о себе знать.)
444
РГАДА. Ф. 1278. Оп. 1. Д. 5. Л. 54.
Именно благодаря французскому языку и риторическим формулам, почерпнутым из писем своих корреспондентов и, несомненно, из книг, Строганов узнал о чувствах экзальтированной дружбы и стал обращаться к этому понятию в своей переписке [445] . Эта модель поведения оставалась важной для него на протяжении всей жизни, причем не только в отношениях с равными, но и с теми, кто стоял ниже его на социальной лестнице. «Дружеская» лексика повсеместно присутствует, например, в его переписке с учителем его сына Жильбером Роммом [446] .
445
Rj'eoutski, Somov. Language Use among the Russian Aristocracy. P. 67. Об обучении эмоциям см.: Зорин А. Л. Импорт чувств. К истории эмоциональной европеизации русского дворянства // Плампер Я., Шахадат Ш., Эли М. (Ред.). Российская империя чувств. Подходы к культурной истории эмоций. М., 2010. С. 117–130; Он же. Появление героя: Из истории русской эмоциональной культуры конца XVIII – начала XIX века. М., 2016.
446
Frede V. Friends: Gilbert Romme and the Stroganovs // Vivliofika. 2015. № 3. P. 70–100. URL: https://iopn.library.illinois.edu/journals/vivliofika/article/view/557/447.
Ил. 4. Черновик письма князя Дмитрия Голицына к его матери Наталье Голицыной (1780, Санкт-Петербург). Документ хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ. Ф. 64. К. 94. Д. 28. Л. 1) и публикуется с ее разрешения.
Еще одной целью образовательной переписки на французском языке было стремление привить politesse, то есть учтивость или любезность, одно из самых высоко ценимых аристократией умений (ил. 4 и 5). Письма юных братьев Бориса и Дмитрия Голицыных к матери полны традиционных формул, которые отражают учтивые отношения, характерные для их социального круга:
J’assure Papa de mes respects et vous prie de me croire avec la plus vive impatience de nous revoir Maman, Votre tres obeissant fils Pr. Baris Galitzin.
(Заверяю папу в моем почтении, с огромным нетерпением желаю снова Вас увидеть и прошу Вас считать меня, матушка, Вашим покорнейшим сыном, князь Борис Голицын.)
Je vous prierais, maman, de leur passer mes compliments.
(Прошу вас, матушка, передать им мой поклон [по-фр. буквально «комплименты»].)
C’est sans contredit un des hommes que j’estime le plus et si quelque sentiment en moi peut balancer celui de l’ amiti'e que j’ai pour lui, c’est l’ estime.
(Он, бесспорно, один из тех, кого я уважаю больше всего, а если какое-то чувство во мне и может сравниться с дружбой, которую я испытываю к нему, то это уважение. [Здесь Борис лестно отзывается о брате Дмитрии. – Авт.]) [447]
447
НИОР РГБ. Ф. 64. Оп. 93. Д. 43. Л. 1 об., 33 об., 35–35 об.
Ил. 5. Письменные упражнения по французскому языку, целью которых было привить принципы учтивости. Упражнения выполнены Степанидой Барановой, которая воспитывалась в семье Барятинских (1781–1785). Документ хранится в Отделе рукописей Российской государственной библиотеки (НИОР РГБ. Ф. 19. К. 284. Д. 7. Л. 12) и публикуется с разрешения библиотеки.
Существует довольно много подобных примеров, когда члены семей русской аристократии выражают по-французски чувства в соответствии с правилами учтивости, используя большой набор языковых оборотов. Мы видим их, например, в письме Нины Барятинской к матери от 1782 года: