Фрау Маман

Блэр Лия

— Ты решила испытать мое терпение? — с негодованием глядя на ее, Костя вцепился ладонями в руль. — Ты слышала, что я говорил тебе? Я с нашей первой встречи не могу отказаться от тебя, Слава. Если перейду черту, то уже не отпущу. Не отдам другому, понимаешь? И тогда разрушу жизнь Ире. Не ставь меня перед выбором.

— Хорошо, — его слова нежным ядом растворялись в ее теле, вынуждая злиться на судьбу, в которой они не могут быть вместе, где она даже не может сделать свой первый раз особенным, незабываемым, с любимым. — Не проблема. Желающих лишить меня девственности достаточно.

Будь счастлив.

Доведенная до отчаянья, она выскочила из машины и побежала, не реагируя на его громкое: «Слава, стой!» и «Черт!»

Мимо Иры и Ромашки, стоявших у клуба, она пронеслась ураганом, держа курс в заброшенные сады, где вкусно пахло свежестью, полынью и дикими яблоками. При всей своей браваде, высказанной в автомобиле, она не собиралась делать глупости — воспитание не позволяло, но подумать обо всем ей надо обязательно. Эмоции били через край, душили, а внутренний голос возмущался от несправедливости. Уж лучше быть одной из тех вызывающих девиц, которых он легко укладывал в койку, чем той, кого он бережет из-за душевной привязанности.

— Охуеть, — запыхавшаяся Ира свалилась рядом с подругой на траву. — Думала, не догоню. Что случилось?

— Брат твой случился, — сдерживая слезы, она прикрыла глаза тыльной стороной руки. — Правильный, сука. Порядочный. Ненавижу!

— Понятно. Значит, не отказалась от своей затеи? — хмыкнула подруга, успокаивая понемногу дыхание.

— Не дождетесь, — истерично хохотнула Мира, убирая руку и вглядываясь в кусочки неба, незакрытые листвой деревьев.

— Давай свяжем его, и делай, что хочешь.

— Это было бы идеально… но нет, — она вздохнула и повернулась к подруге. Рассказать все, что узнала, не могла, помнила потрясение Иры, после которого они чуть не угробили старый «Запорожец». Новые открытия принесут только страдания, причем всем, так пусть будет только она одна. Ради тех, кого любит.

Как легко бывает, когда находишь для себя оправдания и создаешь якоря, помогающие не сбиться с намеченного пути. Надо только встать и идти. Не убегать. Не стоять на месте. Просто идти, шаг за шагом, пока не захочется бежать раскинув руки. А захочется ли? Внутри настоящая истерика сумасшедшего, которую не вытравить. Не убрать. Пока рано.

— Что будем делать? — вставая на ноги, Ира задела головой сухую ветку и ойкнула.

— Пойдем веселиться! — воодушевленно, в минутном порыве, выдала Мира и потянула подругу назад, к клубу. — Только давай бражки вмажем, а?

— Мои мысли читаешь, — прятала лицо руками от веток Василькова. — Только ссать заебемся бегать, пока до кондиции дойдем.

— Тоже верно, — задумчиво прикусила губы подруга и многозначительно подняла указательный палец: — Есть идея!

Мимо Ромашки, который что-то объяснял Горину, и остальных завсегдатаев клуба они пробежали штормовой волной, обдавая деланым равнодушием.

Тихо крадучись, чтоб не разбудить стариков и громогласных родителей, девушки пробирались в сени, где стоял чемодан папы Геры с привезенными запасами любимого коньяка, который он предпочитал «беленькой» на отдыхе. Все просто, водочка сразу переходила в собственность деда Василия,

а все эти звездные напитки тот не уважал.

Сидя на приступке в сенях, подруги поочередно прикладывались к горлышку бутылки, морщась и занюхивая алкоголь волосами друг друга.

— Пиздец, клоповник крепкий, — сдавленно шептала Ира, сделав очередной глоток.

— Зато полезный, как говорят врачи, — тихо хихикнула Мира.

— Гера! Вставай, тебя родная дочь обпила, — громогласно засмеялась Фрау Маман, включая свет и разглядывая щурящиеся физиономии нарушителей порядка.

— Мирочка, вы хоть бы закуску взяли, — пожурил папа Гера, подтянув трико, растянутые на коленях. — Желудок попортите.

Выпитого в тишине хватило для сумасбродства, а потому, не дожидаясь нравоучений и дальнейших комментариев от всего семейства, выскочили на улицу и с веселым смехом бросились прочь.

В клубе они устроили настоящую вакханалию — Ира, очередной раз соблазняя давящегося слюной Ромашку, а Мирослава, выбрасывая горечь, не позволяя себе хандрить и расстраивать других, просто, потому что хотелось сорвать себе крышу, до самого подвала. И конечно, чтоб лишний раз уверить Горина, что с ней все в порядке. Ей реально — похуй. Нет повода для беспокойства. В Багдаде все спокойно, а торнадо… так, бля… мимо пролетал.

Проснулась Мира в саду своих стариков на раскладушке, благо, та стояла под деревом сливы, а иначе обгорела бы ее морда хлеще, чем на курорте. Голова трещала, а тело нещадно ныло, напоминая о необузданных плясках. Опустив ноги на землю, девушка посмотрела на замызганные кеды и заулыбалась, представляя, какого Ире, ведь ее еще на сеновале наказание ждало.

— Мирочка, выпей, — папа Гера заботливо протянул кружку с водой, в которой последними пузырьками растворялась таблетка.

— Где Фрау Маман? — жалостливо спросила непутевая дочь.

— Ушла к соседке смотреть на свиней, — раскинул руки в стороны и пожал плечами. — Не спрашивай, зачем. У меня язык не повернется сказать. Сильно голова болит?

— Уже лучше, — Мира допила и вернула назад тару. — Пап, поставь чайник, я скоро.

Самочувствие улучшалось с каждым шагом, а обрывки вчерашнего разговора нехотя всплывали в памяти, заставляя думать, искать решение. Дойдя до сарая, оглядевшись вокруг, она уже знала, что лучшим будет — оставить все, как есть. Вести себя с Костей, как с другими, не надоедать, а лучше даже возненавидеть. Не зря же говорят, от любви до ненависти один шаг. Подумала и сама скривилась скептически.

Как намеревалась — так и действовала Мирослава. С Гориным держалась внешне спокойно, наедине не оставалась, при удобном случае на глаза не попадалась, наблюдала и любовалась издали да исподтишка. Не отказывала себе в удовольствии выскакивать на улицу в трусах и футболке, притворно удивляясь своей неосмотрительности, когда попадалась ему на глаза. Все, вроде, как всегда, но только глаза печальные и часто красные, на мокром месте.

— Мира, а ну иди сюда, — позвала Фрау Маман, разложившись на стеганом одеяле под солнцем. Та подошла и уселась рядом, разглядывая свои руки. — Изливайся.