Френдзона
Шрифт:
– О, пожалуйста. Он бы сделал это, ты знаешь. Да что там, все знаю, что парень сделает это с любой горячей девушкой, ставшей у него на пути.
– Прекрати, - восклицаю я.
– Грей не какая-то дешевая проститутка в мужском обличии.
Никогда снова я не позволю ни себе, ни другим говорить о нем плохо.
– Правда?
– она даже не пытается скрыть нотки сарказма в своем голосе.
– Да. Он - мой друг, и я буду тебе благодарна, если ты больше не будешь говорить о нем в данном ключе, - я крепче обнимаю подушку.
– Никогда не думала, что идея "друзей с привилегиями"
– воздух с шумом вырывается с моих легких.
– Я не стану делать этого с Греем.
Сама мысль о сексе с ним... Нет, даже не думай об этом. Секс с Греем принес бы лишь одни проблемы. Я девушка, которая вступает в отношения. И я знаю, что это бы изменило для меня слишком многое - подобное разделение интимного момента и невозможность развития дальнейших отношений с Греем. Я хватаюсь за сей факт, как за спасательный круг.
Сестра беззаботно пожимает плечами.
– Ладно, значит, возможно, он мог бы свести тебя с одним из своих друзей.
– Я не стану заниматься сексом с одним из друзей Грея.
Все во мне восстает против этой идеи. Это бы разрушило наши отношения с Греем. Верно? К тому же я не хочу никого из его друзей.
– Итак, ты не хочешь разовый перепих и не желаешь, чтобы Грей тебе с этим помог.
– Фи глядит на меня.
– Тогда чего же ты хочешь?
Ответ возникает в моей голове до того, как мой одурманенный выпивкой мозг успевает осмыслить все. Однако я прикусываю обе губы, стараясь сдержать его в себе. Но опять же, ужасный, надоедливый мне-необходимо-кого-то-любить жар разгорается между моих ног.
– Я просто хочу почувствовать себя самой собой снова.
– Удачи тебе с этим. Возбуждение не просто возникает и уходит, стоит тебе только хорошо об этом попросить.
– Чудно, - я подымаю руки в знак раздражения.
– Тогда что я...?
Фи смеется надо мной, как идиотка.
– Хорошенько подружись со своей рукой.
– С подушкой, - поправляю я автоматически.
– Что?
– ее глаза расширяются, а улыбка становится неприлично широкой.
– Ничего. Я ничего не сказала, - чертова выпивка. Я никогда снова не буду употреблять алкоголь.
– Уверена, что ты молчала, мисс Поерзать-Потереться.
Подушка с моих рук летит ей в голову.
– Эй, - восклицает Фи.
– Этой подушке лучше не быть той самой!
– А ты понюхай ее и проверь.
Вместо ответа, Фи пытается задушить меня подушкой, и на этом наш ночной разговор заканчивается.
Впервые перед игрой я нервничаю. Обычно я настроен позитивно, во мне бушует ожидание и адреналин. Это подпитывает меня, словно секс, только с привкусом агрессии и более резких ощущений. На поле я могу самовыразиться. Выпустить злость, боль, жизненное разочарование. И тем не менее, это никогда по-настоящему
Так что я не солгу, сказав, что у меня стоит на футбол. Я полностью повернут в день игры.
Вот именно поэтом сейчас я расстроен. Потому что я не заведен. Возбуждение не струится по моим венам. Вместо этого у меня в животе образуется огромный камень, а невидимые руки сжимают мне горло.
И хотя толпа ревет от волнения, а воздух почти вибрирует от их энтузиазма, я не чувствую кайфа. Мои коллеги по команде, как и всегда, шутят. Роландо сегодня тих, он сторонится всех, пока на поле готовятся спеть государственный гимн. Лица ребят напряжены. Кэл Альдер сидит на скамье, его кожа бледная и покрыта потом - хотя, кажется, тренера не особо волнует тот факт, что наш новый квотербек выглядит, будто смерть.
Клянусь, поражение, словно вонь витает в воздухе, а мы еще даже не начали играть.
Мои пальцы холодные, как лед, пока пою гимн. К тому времени, как несколько наших лайнменов спешат, чтобы подбросить монетку, я готов закричать. Уголком глаза, я замечаю, что Альдер поднялся со скамьи. Его рвет в полупустое ведро со льдом, и несколько парней отпрыгивают от него.
Матерясь, я подбегаю к нему, как раз когда его снова выворачивает.
Вытирая рот тыльной стороной ладони, он смотрит на меня.
– Ты справишься с этим?
– спрашиваю я.
На его лице ни одной эмоции.
– Ага.
– Держи, - я хватаю Гаторейд и передаю бутылку парню.
– Заправься и прополощи рот. Я не хочу учуять этот запах, когда ты будешь звать игроков.
Он не улыбается, но берет бутылку и делает несколько глотков. На поле уже все начинается. Нашему парню, Тэйлору, удается поймать мяч и пробежать до сорока. Так что нам почти что пора приступать к работе.
– В чем дело, - спрашиваю я у Кэла, - ты болен?
Его ледяные глаза мигают.
– А ты медсестра?
– Я твой чертов коллега по команде и крайний игрок, - восклицаю я, раздражаясь от этой херни.
– Так что ответь на гребаный вопрос.
Напряжение Кэла немного спадает. Он ставит бутылку и встает.
– Верно, Грейсон.
Ну, охуеть, как здорово. Ну, да, конечно. Я готов заорать на парня, чтобы он сказал мне правду, когда к нам подходит Декс. Он держит в руке свой шлем, а его темные волосы уже пропитаны потом. Он долго смотрит на Кэла, а затем кивает.
– Страх сцены.
Глаза Кэла немного расширяются, но он тоже кивает.
– Каждый раз.
– Ты преодолеешь это?
– спрашивает Декс, словно все у нас прекрасно и расчудесно.
– Как только начну играть, да.
– Хорошо, меня это устраивает, - Декс надевает шлем, пока Кэл направляется к нашему второму крайне неприятному тренеру.
Я просто смотрю ему вслед, тоже одевая свой шлем.
– Немного странно то, как просто ты читаешь людей, Большой Ди.
Декс щурит глаза за маской шлема.