Фронтир
Шрифт:
Смертоносная сила потекла жаркими каплями, будто кровь, сочащаяся из раны. И тут же глаза Учителя сверкнули в полумраке.
— Так вы готовы слушать, Сержант? Выйти отсюда по собственной воле достоин только способный услышать собеседника в любой ситуации, при любых обстоятельствах. Довольно околичностей. У меня полно дел, мне некогда с вами попусту пререкаться.
Чего же он всё-таки добивается? Впрочем, Сержанту терять было нечего.
— Я слушаю. Слышу и слушаю.
— Хорошо. Точнее, будем на это надеяться. Моя задача была предельно сложна и без вас. Но вы — самая большая моя проблема. И хотя вы с достойным лучшего применения упорством не желаете вторить, пусть неосознанно,
Новая интонация Учителя невольно привлекла моё внимание, но отступать уже поздно. Ощущение было странным. Не пугающим, нет, скорее пьянящим. Так решают задачу, являющуюся целью всей твоей жизни. Ту, что тянет из тебя сок подобно плоду, зреющему под сердцем у женщины. И только отдавая ей силы, ты бываешь счастлив. Только так.
И вот она сформулирована. Полюс, цель, ядро, фокус, особая точка твоих помыслов, чаяний и стремлений. Так человек, некогда страдавший амнезией, разом вспомнив свою жизнь, начинает восхищенно перебирать в памяти вновь обретённые серые камешки воспоминаний. Так, вернувшись в родные места, ты находишь их другими, но с упоением разглядываешь старый заброшенный парк — место, где было твое Царство Детства. Учитель знал, что делал. Вся выданная им информация уложилась в памяти за мгновение. Сержант теперь мог смотреть на проблему сверху, наблюдая её целиком. И принялся вспоминать.
Единственный спутник красного карлика Теты Дракона B, звёздной системы 328А-613 Сектора Сайриус в Галактическом Каталоге был третьей по счёту планетой, заселенной едва нашедшим в себе силы выжить после Века Вне человечеством. Синие моря, красивейшие горы, искусственно выращенные зеленые равнины степей и саванн, тёмные прохладные леса и кристально чистые озёра. Колония росла быстро, так что вскоре её название Альфа стало обретать тот смысл, который не увидели пионеры-колонизаторы: Первая. Мир, ставший новым символом человечества, занял место потерянной навсегда Терры. Лицо планеты не было искорежено громадами заводских комплексов, оставаясь чистым и нетронутым. Рои кораблей не бороздили ее Зону Влияния, этот мир задуман и воплощён с научной точностью, став недостижимым идеалом, к которому могли прикоснуться немногие, интеллектуальная элита поверившего в свои новые возможности звёздного человечества. Или просто мечтой о рае. В ней так нуждались.
Это спасло Альфу, одновременно сгубив её. Когда снова пришёл враг, первыми пострадали промышленные центры Галактики. Откуда механоидам было понять особую ценность одинокой опаловой капли, плывущей по черноте неба? Гремела Бойня Тысячелетия, трещал по швам Первый Барьер, рвалась огненная спираль Второй Эпохи. Альфа оставалась в стороне. Когда о ней вспомнили, на всей планете не было никого, кто слышал хоть что-нибудь о далёкой Галактике.
Движение Архитекторов лишь вскользь коснулось Альфы, её оставили в одиночестве на долгие три тысячелетия. Но потом началось то, что позже назовут главным провалом за всю историю Службы Планетарного Контроля.
Год за годом оперативники смотрели с небес на эту прекрасную планету и пытались сохранить её для Галактики. Но Альфа не желала слушать чужих советов, идти по чужому пути. Она словно намертво пригорела к мысли о тупиковом пути развития. Закон Бэрк-Ланна скрежетал ржавыми шестерёнками своего несмазанного
Технологические революции, промышленный бум, потом откат к аграрной культуре на волне движения последователей Тетсухары, клановое субгосударственное устройство общества, несчастье состояло в том, что в каждой букве этого букваря была видна рука оперативников СПК. Некоторые жители планеты, Посвящённые, знали об этом явно, некоторые подозревали, остальные чувствовали это почти подсознательно. Однажды всё окончательно открылось, и мир рухнул.
Альфа полыхнула, погребя под руинами тщательно спланированного планетарного самоубийства всё — надежды Совета Вечных, тысячелетнюю культуру, попросту — живых людей. Миллиарды человеческих жизней. Сержант и его манипул были там, он помнил, как это было. Но было там кое-что ещё.
Мир вокруг плыл, колыхался, дрожал маревом, мешая сосредоточиться. Ощущение, похожее на приближение позабытого уже приступа, но глубже, стремительнее, ближе и плавней.
Не любишь напрягать голову, — заворчал вдруг голос. — Хорошо, я тебе помогу.
И словно гонг прозвенел над мрачным болотом бытия, когда внутри него завертелась, разворачиваясь во всю длину, тугая пружина логики. Слияние тех двух незнакомцев творило правду из окружающего хаоса лжи. Более не было Сержанта, сжавшегося где-то в неведомой глубине космоса, баюкая поток чёрной энергии. Был лишь младенец, новорожденный, невинный. Потаённая сила космической величины, она принялась за первое своё дело.
Спусковой механизм пущен.
— Всё так же плохо? — человек в чёрной лётной форме с долей интереса посмотрел на эрвэграфию.
— С тех пор, как мы оставили их одних, пусть спустя десятилетия, мы словно предали их второй раз.
— Вы отдаёте себе отчёт в том, что будет значить воплощение этого плана в действие? — голос человека в плаще пронзила непонятная интонация, казалось, буравящая тебя насквозь.
Собеседник склонился над разбросанными документами, вдруг грохнув кулаком по столу.
— Вы не понимаете — они продолжают умирать каждый день, просто будут сидеть вот так и ждать смерти! Некоторые просто не едят и не пьют! Для них эти проклятые дни Прощания словно и не закончились, растянувшись на годы. Проклятье, Ромул не стал бы раздумывать!
Его голос стих под пристальным, заинтересованным взглядом человека в чёрном. На долгий миг повисла тишина. Были слышны даже тишайшие шорохи, его нервное дыхание звучало, как паровозный гудок ранним весенним утром. Так же лишне.
— Ромула больше нет. Вы гарантируете, что у Ковальского там будут все условия для достаточной реабилитации?
— Он даже подозревать не будет. Уж на это я ещё способен.
— Отправляйте Миссию. Это всё, что я могу для вас и для них сделать.
Не дожидаясь ответа, человек встал и вышел, тихо прикрыв за собой створку люка.
Получилось.
Самоин упрямо оттолкнул исписанные листки.
— После подобной катастрофы не выживало ни одной цивилизации планетарного масштаба. Это закон.
— Не вы ли говорили мне, что готовы умереть за то, чтобы они начали снова жить?
— Да. Я… может быть, если так вопрос стоит. Нас всех здесь подобрали со знанием дела, тьма побери, — Самоин едва заметно запнулся.
— Так вот. Сегодня утром я получил подтверждение своей догадки, — поднявшись из кресла, он ткнул пальцем в панель на стене. Засветились строчки текста.