Фростпанк
Шрифт:
Бэйли внимательно посмотрел на Додсона, проследил за его взглядом на грязный кусок ткани развевающийся на ветру.
— Короче говоря, — заключил Биф, — я не буду очень горевать, если в интересах своего здоровья он останется там надолго, и плакать не буду, если не вернётся вообще.
— Полагаю у вас созрел какой-то план, сэр.
— Почему ты так решил?
Резкие черты лица Бэйли немного смягчились.
— Что ж, у меня за душой десятки лет наблюдений. Старые люди замечают многое. Память накатывает волнами, незначительные отрезки нашей жизни словно призраки мерещатся перед глазами. Когда
Биф кивнул понимающе.
— Пришёл час выбрать путь, по которому мы будет идти в дальнейшем и разрушить все сомнения, — он задумался. — Команда поддержит хорошего игрока, главное прилагать усилия.
— О каком пути вы говорите, сэр?
— В мире человека разумного всегда правил закон, Бэйли. Но рано или поздно наступает час, когда нужно выбирать, что именно будет укреплять его стены — Религия или Порядок…
***
— Слушайте меня! Слушайте меня! — вновь прокричал Биф на вечернем сборе.
Люди толпились внимая губернатора словам. Происшествие естественно ни от кого скрыть не удалось, но губернатор и не пытался.
Каждый в городе должен знать причины новых законов, так и вынужденных последствий.
— Сегодня мы собрались у сей обители Надежды, дабы отбросить прошлое и принять будущее. Каждый из вас испытал на своей шкуре всю жестокость нового мира. Каждый из вас стремился сюда словно к райскому всеблаженству.
Биф будто старался уловить каждый взгляд, каждую эмоцию на множестве лиц взирающих на него.
— Надежды не оправдались, это так, — продолжал он. — Но вместе, мы сумели достичь того, что казалось невозможным! Вместе, мы сумели выжить там, где заведомо выжить невозможно! И сейчас… перед лицом бури надвигающейся на нас кто-то поддался страху. Кто-то наплевал на всё, что мы сумели достичь и готов бежать в место, где воцарилась смерть!
Биф обернулся, чтобы взглянуть на двоих рабочих, поднявшихся на середину пыхтящего генератора. Отсюда было сложно разглядеть, что именно крепят там мужчины, но по их улыбкам стало ясно, что они лишь ожидают сигнала.
Несколько человек из толпы вышли вперёд.
— Это не страх, а реальность, губернатор, — произнёс один из них. — Все мы знаем, что нас ждёт впереди. Быть может в Лондоне жизнь постепенно становится прежней, в то время как мы готовимся к встречи со смертью!
Биф холодно посмотрел на двоих, а после вновь обвёл взглядом зашумевшую толпу.
— Когда-то вы избрали меня. Вы доверили мне свои жизни и вместе мы сумели добиться многого. И теперь, когда столько сделано, как ваш губернатор я не имею права позволить страху превратить все наши достижения в ничто! С сегодняшнего дня в Нью-Бэлфасте все будет иначе! С сегодняшнего дня… все мы будем подчинены одному неизменному порядку!
Губернатор махнул рукой. За его спиной с шумом развернулся флаг единого рабочего общества. Чёрный и красный цвет с шестерёнкой притягивал, восхищал и в тот же час запугивал…
— Больше нет различий! Больше не будет страха! Лишь один народ и один порядок!
Кто-то закричал радостно, другие взирали на развевающийся флаг безмолвно размышляя, третьи отвернулись и ушли —
Развернувшись на пятках Биф лишь задержался у здоровяка Бора, как всегда скрестившего руки на груди.
— Организуйте несколько ночных патрулей, мистер Бор. Город должны охранять самые преданные нашему делу…
Нужно было стать сильным, твердым, решительным, а не быть как тряпка. Если он хочет победить холод, то в его сердце нет места для слабости. Нет места для тепла.
***
Глава 6 Человечность
21 июня 1830 год
Лондон
Город погибал.
Забитые телами узкие улочки, ведущие к реке, наполнились стонами, ледяные глыбы проминали притулившиеся друг к другу оцинкованные крыши домов, калечили и убивали беспощадно. С запада, от причалов, накатывался крик, звуки отчаянной вопля, мольбы, но быстро затихали.
Биф почувствовал, как несущий его на руках Олбрайт осторожно положил его на какую-то кровать. Услышал его слова. «Держись, —сказал он. — Держись!»
Все произошло так быстро и беспощадно, что эхо ужаса раздавалось ещё несколько дней. Но это было лишь только начало…
Почти неделю я не мог прийти в себя. Чудом уцелев, я отделался лишь сотрясением мозга. Пожалуй, судьба отнеслась ко мне милосердно, сохранив разум от того, что предстояло увидеть остальным в первые дни катастрофы.
Биф очнулся в своём доме лежа в тёплой одежде на кровати. Первое, что он увидел, придя в сознание, был портрет сэра Моргана Додсона, глядевший на него со стены.
— Как ты?
Вместо ответа Биф резко встал, ойкнул от боли, поднёс левую руку ко лбу, ощупал, аккуратно помассировала перебинтованную голову. Одет он был во что-то вроде теплого пальто, купленного, вернее, удачно выменянного у одного купца в России. Это была тёплая вещь, как Канадские штаны и Норвежские сапоги. Однако даже у камина было чертовски холодно.
— Как ты? — повторил Джон, подкинув ещё одну чурку в огонь.
— Словно ледяной глыбой ударили по башке, — буркнул Биф.
— Я услышал, как ты упал. Не хотелось бы видеть тебя таким ещё неделю.
Биф позволил себе улыбнуться.
— Пожалуй, ты дважды спас мне жизнь.
— О, не благодари! — Джон взял бутылку стоящую на камине и плеснул в стакан. — Я уже отблагодарил себя твоим отборным виски.
Биф подошёл к огню растирая руки.
— Где остальные?
— Вчера, когда ты наконец очнулся, Бэйли был в не себя от счастья. Нет, нет! Этот старик напрочь не умеет улыбаться. Ты был прав. Сейчас они с Альфредом на кухне, стряпают какое-то шотландское блюдо.