Фрося
Шрифт:
Алеся перед отъездом в Варшаву, и сердце защемило тоской.
Степан резко отстранился и стал быстро раздеваться, многозначительно
поглядывая на зардевшуюся Фросю. Под грузным телом мужчины
заскрипела кровать, она взглянула в его сторону и увидела, что тот уже
лежит, накрывшись до груди лёгким одеялом.
– Стёп, а Стёп, отвернись, пожалуйста, неловко как-то...
Но Степан даже и не подумал, он лежал на боку, положив на согнутую
руку голову, и, ухмыляясь, разглядывал
– Ну-ну, давай быстрей, и так столько время рядом ходил, как кот около
сметаны...
– и загоготал.
Фрося стыдливо сняла свадебное платье и, обнажённая, быстро юркнула с
другой стороны кровати, натянув одеяло до глаз.
Они полежали молча некоторое время, потом Степан притянул к себе
упругое тело невесты, подмял под себя, и, неловко раздвинув ей ноги, вошёл
в девственные глубины, до сих пор не ведавшие соития с мужчиной...
Пронзительная боль от низа живота, казалось, прострелила в голову,
суетливые и резкие толчки в глубине её тела отзывались ударами пульса в
висках, но вдруг эта пытка закончилась, и на Фросю накатила мысль, а как
же это произошло бы с Алесем... И из глаз по щекам побежали к губам
горькие слезинки.
Глава 2
Степан неуклюже отвалился от измученного тела Фроси, развалился на
своей половине кровати и вскоре захрапел. Молодая жена до утра не
сомкнула глаз, душу разрывала тоска, обида и горечь о невозвратном, и
подспудно тяготила мысль о допущенной страшной ошибке.
Как только стало светать, она подскочила с ложа, быстро оделась,
умылась и пошла выполнять обязанности хозяйки: подоила корову, насыпала
зерна курам и вывалила свиньям обильные остатки со вчерашнего свадебного
стола.
Вернувшись в хату, обнаружила, что муж уже поднялся, сидит за столом и
пьёт из кружки простоквашу.
Степан посмотрел хмурым взглядом на Фросю и заметил:
– А тебе не кажется, что подобает подавать завтрак мужу перед тяжёлым
рабочим днём?..
Фрося потупилась:
– Стёпа, а откуда я знала, когда ты поднимешься, ведь надо по хозяйству
управиться...
– Ну, так теперь подгадывай...
Он свернул цыбарку из махорки, выкурил, сидя на крылечке, и отправился
в кузню, откуда через несколько минут раздался стук молота о наковальню.
Жизнь вошла в свою колею, Фрося занималась домашним укладом,
приводя холостяцкую хату мужа в порядок уже на правах полноценной
хозяйки. Дом был ещё почти новым и большим, она тщательно выдраила
полы, вымыла окна, и в комнаты хлынул весёлый свет летнего
она навела красоту на кухне, развешала занавески, в доме стало чисто и
уютно, но на Степана это не произвело особого впечатления. Он ничем не
выразил радость по этому поводу и благодарность молодой жене, хотя было
видно, что остался доволен.
В часы, когда они оставались вместе в доме, не часто можно было
услышать доверительную беседу двух только что поженившихся молодых
людей, и те сводились в основном к обсуждению хозяйственных нужд,
ближайших покупок и разговорам о необходимых заготовках и запасов на
зиму.
Почти каждую ночь Степан подминал под себя безвольное тело жены и с
неистовостью молодого самца без предварительных ласк проникал в её лоно,
а после кульминационного толчка отваливал, ложась на спину с
удовлетворительным выдохом.
Фрося больше не чувствовала боли от этого проникновения и дальнейшей
возни мужа в её глубинах. Даже иногда что-то приятное возникало в ней,
заполняя теплом низ живота и разливаясь короткой сладостной дрожью по
всем клеточкам просыпающегося тела... Порой так хотелось продления этого
волнующего момента, но почему-то Степан, не чувствуя её желания,
изливался горячей тугой струёй и покидал её, не одарив даже поцелуем, и от
этого молодая женщина чувствовала себя раздавленной и испачканной.
Уже через месяц в нужный срок к Фросе не пришли месячные, о чём она и
поведала мужу, думая, что этим сообщением она выведет их отношения на
более любовный лад, и ожидала, что обрадованный муж станет ласковей
относиться к ней.
– Слышишь, Стёпа, а я, кажись, понесла...
– Понесла или кажись?..
– Понесла, понесла, уже почитай неделя задержка...
– А ты что думала, я мужик справный во всём...
Улыбаясь, он заметался по хате, схватил бутыль с самогоном, кое-какую
снедь и ушёл к новым друзьям отмечать эту радость.
Грустная Фрося сидела на лавке в горнице и шила себе платье на
несколько размеров больше, предвосхищая предстоящую полноту от
беременности, зная, что скоро оно ей понадобится. И всё же хотела
дождаться мужа и обсудить их радость, планы на будущее и, возможно,
ласки потенциального счастливого отца.
Степан ввалился в избу далеко за полночь.
Он был омерзительно пьяным, зацепился за порог, с матюгами упал на
циновку и потребовал:
– Что вылупилась, снимай с мужа сапоги и помоги раздеться...
В покрасневших глазах его плясали злые огоньки. Фрося обиженно качала
головой, сквозь зубы поругивала и помогала ему раздеваться: