Фрося
Шрифт:
Уставший врач вышел из операционной привести себя в надлежащий вид, и что бы
побыстрей вернуться к умирающей, а возможно спасённой роженице, надо срочно
подменить не менее уставшую жену, которой было совсем нелегко на восьмом месяце
беременности выдержать все эти испытания физического и морального толка.
Путь ему заслонила мощная фигура Степана, и тот вопрошающе взглянул на доктора:
– Ну, что скажешь...
– Мальчик живой и похоже здоровенький,
всё, что мог, всё, что может сделать современная медицина, но она потеряла очень много
крови, очень много крови, простите мне надо умыться, и подменить уставшую жену.
Степан сиплым от недосыпания и огромного количества выкуренной махорки голосом
спросил:
– Только минуточку доктор, а что нужно от меня, и когда я смогу забрать малыша...
–
– На ваше усмотрение, на ваше усмотрение... быстро несколько раз повторил доктор и
поспешил уйти, приводить себя в порядок.
глава 5
Степан даже не помыслил, взглянуть на, возможно, умирающую жену и на только, что
родившегося ребёнка.
Он запряг коня в подводу и поехал в сторону дома, надо было подумать о замочке с
друзьями первенца, подыскать кормилицу в случае смерти жены, приготовить люльку и
много, много всего надо было сделать и обдумать.
Неделю Степан замачивал своего наследника, заходя под вечер в пьяном виде каждый
день к доктору, справиться о здоровье и о состоянии не приходящей в сознание жены и
новорожденного.
Он привозил продукты и деньги врачу, и уезжал, подержав парочку минут на руках
малыша, и только издалека смотрел на бледное лицо не приходящей в сознание жены.
Неделю сражалась за жизнь Фрося с помощью сердобольной Ривы и искусного врача
Меира, и молодой здоровый организм женщины победил, на седьмые сутки после
операции она открыла глаза и вопрошающе взглянула на докторшу, сидевшую возле её
кровати, и прошептала:
Скажите, что с ребёночком...
Рива смочила с доброй улыбкой потрескавшиеся губы Фроси:
– Миленькая, ребёнок жив и здоров, у тебя замечательный мальчик, дай бог здоровья и
долгих лет жизни моему Меиру, благодаря его таланту и самоотверженности, вы оба
остались живы...
Через неделю после того, как Фрося пришла в сознание, Степан увозил от доктора очень
ещё слабую жену и хорошо набирающего вес сына.
Всё время пока Фрося была без сознания, жена доктора подносила к груди матери
новорождённого, и диво, у той пошло молоко, поэтому не
или начинать поить ребёнка коровьим молоком.
Дома Фрося быстро приходила в себя, появился аппетит, на исхудавшем лице начал
появляться румянец, большие, тяжёлые наполненные молоком груди буквально разрывали
сорочку, и Степан, задерживая на них взгляд, не раз уже смотрел на Фросю осоловевшими
от вожделения глазами, но та в ответ только качала отрицательно головой:
– Нельзя, доктор говорит нельзя...
Фрося представить даже не могла, что она допустит к своему телу мужа, она поняла, как
она мало значит для него, что в дом он взял не подругу, а удобную хозяйку, будущую
мать его детей, и близость с ней, только нужна ему для удовлетворения своей мужской
похоти, а никаких нежных чувств он к ней не питает, и питать уже не будет.
Ей было даже страшно подумать, что Степан вновь овладеет её телом, и у неё не раз уже
возникали мысли покинуть его и уйти в свою деревню.
Ещё две недели Фрося наведывалась на проверку к врачу, и Меир её заверил, что всё уже
в порядке, молодой организм победил, она целовала его руки и благодарила, благодарила,
благодарила...
Уходя от доктора, она крепко обняла уже дохаживающую последние дни перед родами
Риву, расцеловала несколько раз нежно в обе щёки и заверила:
– Милая Ривочка, я никогда не забуду твои добрые руки и сердце, и буду до конца жизни
молиться за твоё здоровье и за здоровье и благополучие твоих близких.
Для меня вы с Меиром святее, чем дева Мария.
Дай бог тебе успешно разродиться, я буду любить твоего ребёнка, как своего, вы для меня
стали, как родные...
–
Ох, кто тогда мог подумать, насколько её слова окажутся пророческими...
Не смотря на то, что Степан входил в различные комиссии и правления новой власти, они
тайно, по традиции в окружении родни и друзей молодого отца окрестили мальчика в
местном костёле.
Службу проводил старый ксёндз, дядя Алеся.
Мальчика окрестили Станиславом, и все присутствующие на крещении приложились
поцелуем к руке священника.
Фрося, когда наклонилась поцеловать руку ксёндзу Вальдемару, взглянула вопрошающе в
глаза дяди бывшего жениха, и тот чуть заметно покачал отрицательно головой.
Через несколько дней проезжавшая на телеге в сторону леса соседка сообщила, что у пани
докторши родилась девочка, а на завтра было двадцать второе июня сорок первого года.
Весть о начале войны между Германией и Советским союзом пришла в Поставы