Фуше
Шрифт:
15 сентября 1815 года герцог Отрантский получил новое назначение: он — посол при Саксонском дворе. В прощальном письме Фуше к Дельфине де Кюстин есть такие строки: «Мне не удалось добиться успеха, о котором я мечтал. Я говорил на языке разума с людьми, которые желают прислушиваться только к голосу страстей»{882}. В Дрезден Фуше отправляется 27 сентября; он едет туда не спеша, заезжая «по пути» в Брюссель. К месту назначения Фуше прибывает только через месяц. Посольская служба герцога Отрантского длится недолго. Уже в начале 1816 года в «Бесподобной палате» раздаются свирепые инвективы против «цареубийц». Палата, констатируя «почти безграничное милосердие короля», требует, чтобы «вслед за милосердием начало действовать правосудие». 7 января 1816 г., по настоянию
Какие-то смутные отголоски происходящего во Франции достигают острова Св. Елены. 2 февраля 1816 года в дневнике генерала Гурго, разделившего с Наполеоном изгнание, появляется запись: «Вечером нам сказали о том, что Фуше казнен. — Я всегда предсказывал, — воскликнул император, — что он кончит жизнь на виселице!»{883}. Наполеон, как всегда, поторопился с предсказаниями. Фуше никто не повесил, но уехать из Саксонии ему все же пришлось.
В феврале 1816 года герцог Отрантский обратился к Меттерниху с просьбой позволить ему жить в Австрии. Просьба изгнанника была удовлетворена, тем более, что он упомянул о своем намерении — очень и очень многих должно было напугать это намерение — заняться мемуарами[102]. Мемуары герцога Отрантского обещали быть скандально-интересными. Кому-кому, а уж его светлости Жозефу Фуше нельзя было отказать в знании самых закулисных, самых потаенных и невероятных дел и делишек, связанных с именами сильных мира сего в по меньшей мере половине европейских стран.
О себе Жозеф Фуше напишет с полным сознанием той исключительной роли, которую сыграл в событиях своего времени, очень точно обозначив причину своего колоссального влияния: «Я должен признать, — напишет герцог Отрантский, — что никогда не существовало более могущественной полиции, нежели та, которая находилась под моим начальством…». О своих мемуарах он напишет как о произведении, призванном спасти память о нем от забвения. «Я не сойду в могилу бесследно…», — пишет Жозеф{884}. Эти воспоминания, уверяет он, конечно же, будут правдивы. «Я заклеймлю позором то, что достойно осуждения, — я с уважением отнесусь к тому, что того уважения заслуживает…», — пишет Фуше{885}. Утверждение, подобное этому последнему, вряд ли можно счесть оригинальным. У любого мемуариста можно найти не один десяток высказываний такого рода.
Нет, господин Жозеф Фуше, разумеется, не был бесстрастен в своих мемуарах. Многое из того, что он «вспомнил», крайне сомнительно. Странным образом о многом он «позабыл» вспомнить или рассказал об этом настолько вскользь и походя, что на основе этих отрывочных фраз нельзя составить себе о некоторых событиях сколько-нибудь удовлетворительное представление. Тем не менее при всех умолчаниях, искажениях, очевидной лжи, намеренных неточностях мемуары герцога Отрантского — ценнейший памятник эпохи, мимо которого не может пройти ни один серьезный исследователь проблем Великой французской революции и Наполеоновской эры.
В июле 1816 г. Жозеф Фуше появляется в Праге. Оттуда он пишет Дельфине де Кюстин: «Передайте моим друзьям в Париже, что моя любовь к отечеству не уменьшилась по той причине, что я нахожусь от него в трехстах лье»{886}. Эмигрантское житье Фуше скрашивает то обстоятельство, что в Праге он поддерживает тесные, дружеские отношения с находящимся там же Тибодо и его семейством. Однако идиллия длится недолго: стоустая молва разносит пикантную весть о том, что герцогиня Отрантская неравнодушна к сыну Тибодо — Адольфу. Скандальный слух с удовольствием подхватывают газеты. «Светлейший» поспешно покидает Прагу.
Все следующие 5 лет Фуше проводит в бесконечных разъездах. Как сухой лист, гонимый ветром, его носит по дорогам Европы. Его видят в разных
Фуше меняет места пребывания, но это не единственное его развлечение: герцог Отрантский одно за другим пишет открытые письма, объяснения-апологии своих поступков, переписывается с родственниками, живущими в Нанте. Одна за другой выходят биографии «его светлости» — очень пристрастные и очень неполные. Авторство кое-каких из этих небольших брошюрок приписывают самому герцогу Отрантскому. На то есть веские основания. К примеру, в вышедшем в Лейпциге памфлете «Заметка о герцоге Отрантском», говорилось: «Во все времена Фуше не хотел ничего иного, кроме как обуздать силы анархии, чтобы спасти государство…»{888}. Так уважительно и «искренне» о герцоге Отрантском мог высказаться только… Фуше.
Фуше шлет письмо Меттерниху, в котором спрашивает австрийского канцлера, могут ли его сыновья Жозеф и Арман поступить на службу к Габсбургам. Меттерних отвечает согласием, но при условии, что сам Фуше откажется от французского гражданства. Герцог Отрантский оставляет свое намерение «поспешествовать» карьере своих детей в Германии. Он все еще надеется вернуться на родину.
В начале 1819 года Фуше высказывает желание посетить Мюнхен, чтобы увидеться там с Евгением Богарне. Но австрийское правительство запрещает ему этот вояж, так как совсем неподалеку от Мюнхена, в Аугсбурге, проживает известная нарушительница спокойствия — королева Гортензия, самая деятельная из всей бонапартистской партии личность. Герцог Отрантский намеревается совершить поездку в Брюссель — Мекку тогдашней европейской эмиграции. Но и из этого его намерения ничего не выходит. Преданный Гайяр деликатно напоминает Фуше, что в Брюсселе полным-полно эмигрантов, к высылке которых из Франции он «приложил руку» в 1815 г. Европа оказывается недостаточно велика для такого изгнанника, как герцог Отрантский…
В мае 1819 г. в Париже обсуждается вопрос об амнистии изгнанным за ее пределы преступникам. Кое-кто в Палате депутатов поддерживает предложение о даровании изгнанникам права возвратиться на родину, но предложение это не набирает нужного числа голосов. Надежды Фуше на то, что он скоро сможет вернуться во Францию, рассеиваются как дым.
В январе 1820 года по милости Меттерниха ему позволено поселиться в Триесте. Небольшой портовый городок на северо-востоке Италии, омываемый водами ласковой Адриатики, становится последним земным пристанищем герцога Отрантского. Здесь его соседями оказываются живущие, как и он, в изгнании Элиза Баччиоки и Жером Бонапарт. Они навещают друг друга и говорят о прошлом, так как будущего у них нет. В августе 1820 г. колония французских эмигрантов в Триесте уменьшается на одного человека — скоропостижно умирает принцесса Элиза.
Фуше никто не преследует. Он богат. Его дом, точнее дворец — Vico Palace на виа Кавана — один из лучших особняков в Триесте. Он, кажется, не потерял ничего, кроме… интереса к жизни. Бездействие быстрее, чем что бы то ни было, подрывает силы Фуше. Бледная тень герцога Отрантского тает на глазах. Незадолго до Рождества он простудился. Болезнь оказалась смертельной. Когда Жером Бонапарт навестил Жозефа 20 декабря, он уже не мог произнести ни слова. 26 декабря 1820 года стало последним днем в жизни этого человека. «Мнимый патриот», изгонявший якобинцев при Наполеоне и врагов легитимной монархии при Бурбонах, он умирает изгнанником. «Вечный сон» для Фуше наступает в пять часов утра, когда ночные сумерки еще плотной пеленой окутывают Триест. Из жизни герцог Отрантский уходит так же незаметно, как появился на свет Жозеф Фуше. Единственная разница — дата его смерти точно известна.