G.O.G.R.
Шрифт:
– Да, да, – подтвердил Чеснок. – Продавал. И мне, и Сумчатому, и Утюг там у него подвизался. Я уговорил Мэлмэна помочь нам от Тени отделаться, за три тысячи евро. Я ему даже отстегнул, а у него «кикс» вышел.
Серёгин записывал показания обоих в один протокол – потому что запутался с двумя. Теперь они всех «собак» вешают на Тень. Они уже в дьяволы его записали и в аду поселили… «И ка-ак вдарит хвостом по земле!» – вспомнились Петру Ивановичу слова алкоголика Поливаева. Надо бы Поливаеву фоторобот Тени показать – авось узнает? Для начала Пётр Иванович показал фоторобот Тени Чесноку и Кашалоту.
– Тень, – подтвердил Чеснок.
– Тень, – воскликнул Кашалот. –
– Я договорился с Тенью, – шёпотом начал Чеснок, оглядевшись по сторонам, словно выискивал нежелательных свидетелей. Наверное, это у него такая «профессиональная деформация сознания». – Что он купит у меня старые документы с какой-то военной базы, понимаете? Я ещё давно купил их у одного чувака – он умер уже от старости. А Тень договорился, что купит за полмиллиона евро – а они дешевле и не стоят. Я у нотариуса был, и договор мы подготовили по форме. А Тень мне в «Росси – Ойл» сделку назначил, в фойе. Я приехал, привёз документы, а потом – не знаю, что случилось – как провалился куда-то. Очнулся в машине, ни документов, ни денег, понимаете? Только договор подписанный. И претензий я по нему не имею… Это я вам по секрету рассказал, – прошептал Родион Робертович и опять воровато огляделся. – Тень точно в «Росси – Ойл» работает. Мы его очень боимся. Его «жуки» даже в тюрьмы заползают и подчищают всех, кто раскололся.
Серёгин кивал-кивал, записывал-записывал, а потом поменял ручке списавшийся стержень и задал такой вопрос:
– Скажите-ка, Чесноков, а зачем вы сожгли квартиру вашей секретарши Ершовой?
– Оп-па… – съёжился Чеснок: вот это подковырнул! Пока Чеснок сидел в обезьяннике вместе с каким-то сопливым подростком – он уже заготовил речь, которую хотел произнести Серёгину. А вот про Валерию Ершову он как-то и запамятовал даже… Пришлось импровизировать.
– Она была связана с Тенью, – выдал Чеснок только что придуманное враньё. – Она все мои дела Тени выдавала. А я так боялся, так боялся, что от страха решил от неё избавиться… Я не знаю, что на меня нашло такое – инстинкт самосохранения, наверное, простите…
– Ну да, конечно, – съехидничал Серёгин, зная, что Ершова была связана не с Тенью, а с «милиционером Геннадием». А хотя, может, Чеснок и прав: у Ершовой выборочный гипноз, из-за которого она забывала лицо своего «милиционера». Но она не узнала его ни в одном из предложенных ей фотороботов. И… показания Чеснока доказывают, что негр, который живёт под Ершовой, не имеет отношения к пожару в её квартире. А значит и арестованные Зайцевым «нацики» – тоже не причастны к Ершовой. И Зайцев «замёл» их, чтобы выгородить… кого? Чеснока? Сумчатого? Или Тень, который загипнотизировал Ершову? Зайцев сказал Серёгину по телефону: «Вопросы есть?». Точно так же, как Тень спрашивал в «Доме Кофе» у Кашалота.
– Георгий Никанорович, – обратился Серёгин к Кашалоту, взяв новый бланк – четвёртый по счёту. – Что вы знаете о судьбе вашего пропавшего брата?
– Ничего, – пискнул толстый Кашалот и уронил голову на руки. – Я сам не знаю, что с ним случилось. Следователь из прокуратуры говорил, что он сгорел в машине… Его уже похоронили…
– Вы получили контрольный пакет акций компании «Триест» АТП после смерти вашего брата, – напомнил Кашалоту Серёгин.
– Получил… от его жены, – не врал Кашалот. – Она мне сама их отдала, потому что ничего не смыслит в бизнесе. А как именно он сгорел – я, честно, не знаю… Может быть, его Тень сковырнул с шоссе, чтобы с дороги убрать, как Короткого…
– Следователь был – Зайцев? – уточнил Серёгин.
– Зайцев, – кивнул Кашалот. – Он сказал, что Ярика грузовик какой-то подрезал, и водилу
«Хорошо бы эксгумировать тело того, кого похоронили вместо Ярослава Семенова, – подумал Серёгин, слушая рассказ Кашалота. – Вот только, чтобы получить разрешение на эксгумацию – нужно доказать, что захоронили не то тело. Всё упирается в автомобиль…».
Настоящего имени Тени ни Кашалот, ни Чеснок не знали. Тень не распространялся насчёт своего имени. Джип со снятыми номерами, на котором он приехал на встречу с Кашалотом, пока идентифицировать не смогли – в сводках угонов он не значился. Серёгин надеялся, что может быть, ещё всплывёт. Кашалота и Чеснока оформили в изолятор – пришлось посадить их в одну камеру и подселить к соскучившемуся в одиночестве Ведёркину. Вообще, Серёгину было по-человечески жаль Ведёркина – он не бандит, а просто оступившийся глупый мальчишка. Но, закон – есть закон – Ведёркину придётся «отмотать» срок за два угона.
Пётр Иванович разбирал те каракули, которые сам же накарябал на пяти бланках протоколов допроса Чеснока и Кашалота. Он старался записать за ними всё, что они сказали – и стенографировал «со скоростью света». Поэтому и получились у него не записи, а некие витиеватые кружева.
Сидоров поливал цветы и поправлял сорванную Сумчатым со столетника мишуру.
Услышав версию Сидорова насчёт связи Тени с Мэлмэном, Пётр Иванович сказал так:
– Тень все свои концы под землю прячет. Помнишь, как стремительно они начали закапываться, когда мы с тобой в пещеру и в штольню залезли? Обвал за обвалом. Так вот, я решил, что нам нужно раскопать подземелье под домом Гарика Белова.
– Но, там всё снегом замело, и мороз на улице – ни один экскаваторщик не станет копать такую мёрзлую землю, – пробормотал Сидоров, полив последний цветок.
– Ты прав, – вздохнул Серёгин, подшив все пять протоколов в папку «Дело №37». – Придётся ждать оттепели. Завтра нужно будет ещё раз к Поливаеву смотаться и показать ему фоторобот Тени – это раз. Потом заскочим к Подклюймухе и выясним насчёт Лютченко – что-то его дружинники молчат… И ещё надо к Мирному заглянуть, узнать, как там его «шахтные черти».
====== Глава 116. Вранье о кошках. Неизвестность о собаках... ======
В этом году Поливаев ёлку вообще, не ставил: боялся, что на него снова наедет склочный Сорокин. Да, Поливаев лентяй и пьяница – обсыпавшаяся новогодняя ёлка, бывает, застаивается у него с декабря по декабрь. Вынести её на мусор Поливаев тоже ленился – вот и выкидывал в окно. А ёлка, бывало, и повисала на тополе перед окнами соседа снизу Сорокина…
На работу Поливаев сегодня не пошёл – вчера малость перебрал в компании того же Сорокина, и сегодня чувствовал себя неважно и лечился рассолом. Он позвонил начальнику и взял отгул. Когда раздался звонок в дверь, Поливаев лежал на неопрятном старом диване со стянутым покрывалом и уныло пялился в телевизор на опостылевшую, зомбирующую рекламу.
– Кого это ещё принесло?! – пробурчал Поливаев, поднимаясь с дивана так тяжело, будто бы ему за шиворот наложили свинцовых слитков.
Продвигаясь по лабиринту пустых бутылок к двери, которая всё беспокоила его навязчивым звоном, Поливаев рассуждал, кто бы мог к нему прийти. Сорокин вызвал Подклюймуху? Нет, они, вроде бы, вчера не дрались. Залил соседей? Ага, чем? Уже третий день нет никакой воды, и ванная начинает превращаться в пустыню Гоби, а на кухне собрался Эверест из грязных тарелок. Страховые агенты? Тоже не катит – по одной двери Поливаева видно, что в его квартире страховать нечего… Так и не найдя ответа на взбудораживший его вопрос, Игорь Поливаев открыл дверь.