Габриэль
Шрифт:
Неужели он думает, что я это забыла?
— Хм. — Я встаю, желая сменить тему.
Головокружение усиливается, и я борюсь с приступом тошноты, когда пересекаю комнату. Ноги становятся ватными, и я начинаю потеть, тянусь к комоду, как к единственной опоре, когда пол подо мной будто исчезает.
— Полегче, — его голос звучит совсем рядом, и через секунду я чувствую его руки на своей талии, удерживающие меня, чтобы я не упала. — Может, тебе стоит перенести съёмку на сегодня?
Я осторожно качаю головой, стараясь
— Нет. Не получится.
— Почему нет? Дерьмо иногда случается, ты сама это говорила, — он пытается убедить меня, но я едва его слышу.
Внимание захватывает нечто другое — его руки, которые переместились на мои плечи, осторожно массируя их, а затем мою шею. Я закрываю глаза, теряясь в этом ощущении, наслаждаясь его тёплыми, уверенными прикосновениями. На мгновение все мысли и боль отступают. Я закрываю глаза, пытаясь подавить нахлынувшие эмоции.
Я вздрагиваю, когда из меня неожиданно вырывается тихий стон, и резко открываю глаза. Моё тело напрягается, и я резко отстраняюсь от него, цепляясь за стену, чтобы не упасть.
— Эм, я… я собираюсь принять душ, — пробормотав это, я пытаюсь как можно быстрее сменить тему. — Ещё раз спасибо за вчерашний вечер, — неуверенно машу рукой, и только тогда замечаю, что в руке держу свежие трусики и лифчик. Моё лицо вспыхивает, и я мгновенно прячу руки за спину.
На его лице снова расползается ленивая улыбка. Ему, без сомнения, нравится видеть меня в таком смущении.
— Так что можешь пойти и посмотреть, как ты выглядишь, — говорит он, не скрывая насмешки.
— Ладно, пока, — бормочу я и поспешно отступаю, направляясь в ванную. Быстро проскакиваю внутрь и закрываю дверь за собой, стараясь восстановить дыхание.
«Возьми себя в руки, Нора», — мысленно ругаю себя, прислонившись к двери. — «Ты ведёшь себя так, словно тебя годами обделяли вниманием и прикосновениями, но стоило тебе остаться наедине с ним — и ты тут же превращаешься в стонущее месиво»
«Это потому, что ты обделена», — шепчет внутренний голос. — «И к тому же, он не так уж плох в последнее время. Терпимый. Даже милый»
«Стоп».
Я смотрю на своё отражение в зеркале.
— Сосредоточься. Не позволяй своим гормонам взять верх, — строго говорю себе.
Я быстро сбрасываю с себя одежду и иду в душ, надеясь, что горячая вода смоет всё напряжение и тошноту, которые не отпускают с самого утра. Струи воды обжигают кожу, но я не двигаюсь, стою под ними дольше обычного, как будто это может помочь избавиться от смятения в голове и вернуть контроль над собой.
После душа я надеваю лифчик и трусики, накидываю халат, даже не утруждая себя завязать его. Пожалуй, стоит что-нибудь съесть, чтобы успокоить желудок, прежде чем одеваться и окончательно собраться. Я беру телефон и быстро отправляю сообщения маме
Заметив новое уведомление от Клары, я открываю её сообщение. Она прислала пару фотографий из кафе, где мы с Габриэлем. На одной мы стоим, глядя друг другу в глаза, и он нежно обнимает меня. На другой — мы сидим за столиком и смеёмся.
«Ух ты, как быстро это произошло».
Я не сдерживаю хихиканье, читая её сообщение: «Где было моё приглашение на кофе?» А затем следом: «Оно что, больше тюбика губной помады?»
«Я рада, что осталась. Я сомневалась, что мы зайдём так далеко и так скоро».
От неожиданности я вскрикиваю, и боль пронзает голову, когда я резко поворачиваюсь, напуганная внезапным появлением Габриэля.
— Что ты всё ещё здесь делаешь? — произношу раздражённо, хотя, в глубине души, его присутствие не кажется таким уж неприятным.
— Я воспользовался твоей свободной ванной, и мне принесли сменную одежду из отеля. Это не так уж далеко отсюда, — говорит он, вставая. Я замечаю, что на нём действительно новый костюм, а волосы ещё влажные.
— Это татуировка?
Я вспоминаю, что мой халат всё ещё расстёгнут. Я быстро натягиваю его и затягиваю пояс.
— Я думал, ты уже её, когда я оставалась в номере отеля после своего дня рождения?
Он опускает взгляд и качает головой:
— Нет, я попросил горничных позаботиться о тебе. Я не такой уж подонок, — он засовывает руки в карманы. — Ты голодна? Я купил кофе, но не знал, что ты предпочитаешь — что-то сладкое или солёное, поэтому приготовил тебе овсянку и омлет.
— Спасибо, это мило с твоей стороны, — отвечаю я, но моё внимание сразу привлекают цветы на тумбочке.
— Рубен сказал, что это тоже для тебя, — Габриэль протягивает мне букет, состоящий из жёлтых гвоздик, оранжевых лилий и лютиков. Я ощущаю, как рвотный позыв подступает к горлу, и с трудом его сдерживаю. Трясущейся рукой достаю открытку.
— Должен тебе сказать, что часть меня сомневалась, не соперничаю ли я с тобой. Но теперь, когда я увидел, какие цветы ты получаешь, я понял, что это не так. Ты, должно быть, кого-то сильно разозлила, mia patatina.
Я игнорирую его ласковое обращение и смотрю на Габриэля:
— Ты что, какой-то специалист по цветам? Ты не производишь впечатления человека, который палец о палец ударит ради букетов.
Габриэль усмехается:
— Я не такой. Но, как ты знаешь, я сидел в тюрьме, и мой сокамерник был знатоком цветов. Так что, возможно, я кое-что перенял.
Я усмехаюсь, прежде чем развернуть открытку:
«Я так разочарован в тебе. Если ты думаешь, что твой новый мужчина помешает мне получить то, что принадлежит мне по праву, ты ошибаешься. Глубоко ошибаешься».