Габриэль
Шрифт:
— Подумай обо всем том безумном дерьме, которое ты вытворяла с тех пор, как это началось. И оно становится только хуже. Пойдем, любовь моя, пойдем в ресторан.
Последнюю часть он произносит достаточно громко, чтобы все вокруг услышали, как он говорит с любовью. Я застываю на месте, когда он тянет меня за руку. Габриэль поворачивается ко мне с озабоченным выражением на своем порочном, прекрасном лице.
— Что-то не так, любимая? Ты плохо себя чувствуешь?
Он кладет руку мне на щеку, затем на лоб, и на его губах появляется
— Мне нужно переодеться.
— Что это было, дорогая?
Он наклоняется ко мне, и я понимаю, что он меня услышал. Я борюсь с желанием пригнуть его голову и ударить коленом в лицо.
— Я сказала, что мне нужно переодеться, — выдавливаю я слова сквозь стиснутые челюсти.
— Да, конечно, ты можешь сходить в туалет. Пойдем внутрь.
Я тяну его обратно, когда он снова начинает уходить.
— Я ненавижу тебя.
— Ты думаешь, что сейчас не сможешь есть? — Он вздыхает и заключает меня в объятия, в то время как мои руки безвольно свисают по бокам. — Конечно, мы можем отвезти тебя домой.
— Надеюсь, ты подавишься тем дерьмом, которым ты так набит, — шепчу я ему на ухо, словно кричу.
Габриэль резко отстраняется, держа меня за руку.
— Рауль, планы изменились. Беатрис неважно себя чувствует.
Он обращается к водителю, который был свидетелем и слышал весь разговор, находясь так близко от нас, но тот в ответ кивает.
— Отвези нас обратно в отель.
— Сию минуту, сэр.
Габриэль открывает дверцу и кладет руку мне на спину, когда я наклоняюсь, чтобы сесть. Он слегка подталкивает меня, прежде чем закрыть за мной дверь. Затем обходит машину с другой стороны и садится, откидываясь назад, чтобы расстегнуть свой костюм.
— К счастью для тебя, я предвидел, что ты выкинешь что-нибудь подобное. В номере отеля есть платья, в которые ты можешь переодеться.
Я скрещиваю руки на груди и смотрю в окно.
— Я не буду носить одежду твоих подружек по сексу.
— Они новые, я купил их для тебя.
Я поворачиваюсь к нему лицом, но он тоже смотрит в окно.
— Почему?
— Потому что у тебя, очевидно, нет ни малейшего понятия о вкусе или моде.
Остальная часть поездки проходит в молчании.
— Я подожду в вестибюле. Мне нужно уладить кое-какие дела, — говорит он мне, когда мы входим. Несколько человек бросают на меня косые взгляды, а у некоторых от удивления открываются рты. Тут я вспоминаю, во что я одета.
Я не планировала, что моя идея обернется такими неприятными последствиями. Персонал впускает меня в номер Габриэля и в другую комнату, которую я помню как его собственную. Учитывая, насколько здесь светло, я вспоминаю, что его комната была такой же темной, как и его душа.
Горничная приносит вешалку с платьями, а вторая горничная приносит еще одну вешалку с полками, на которых выставлены всевозможные туфли на каблуках.
— Для чего,
Я спрашиваю одну из горничных, не возражает ли она помочь, и она улыбается, прежде чем расстегнуть на мне молнию.
— Вы, должно быть, действительно нравитесь синьору Габриэлю, мисс.
— Сомневаюсь в этом, — бормочу я, вытаскивая руки из костюма.
Я просматриваю его коллекцию, и, хотя все платья великолепны, некоторые из них немного коротковаты. У большинства отсутствуют спинка или рукава, а разрезы доходят мне до бедер.
Я выбираю ярко-красное платье без бретелек с высоким разрезом сбоку и босоножки на каблуках телесного цвета с ремешками. Волосы я оставляю собранными в высокий хвост, который у меня уже есть.
Я подкрашиваю губы и спускаюсь на лифте. Оглядываю холл в поисках Габриэля, и нигде не могу его найти. Выйдя на улицу, замечаю, как он разговаривает с несколькими мужчинами. Некоторые из них бросают на меня взгляды, и в этот момент он поворачивается ко мне. Я вздергиваю подбородок, делаю глубокий вдох и подхожу к нему.
Его взгляд скользит от моего лица вниз по платью, а затем возвращается обратно вверх.
— Ты прекрасно выглядишь, Беатрис, — говорит он и целует меня в обе щеки.
— Не понимаю, чем отличаются наши с тобой вкусы. По крайней мере, в моем наряде мне было бы тепло сегодня вечером.
— Я согрею тебя, — он наклоняется и целует мое обнаженное плечо, от чего, к сожалению, мне становится тепло.
Он обращается к группе мужчин, наблюдающих за нами, и представляет меня:
— Джентльмены, я хотел бы познакомить вас с моей девушкой, Беатрис Бьянки.
Он кладет руку мне на поясницу, и я перекладываю предметы, которые держу в левой руке, чтобы пожать руки мужчинам. Каждый из них улыбается и кивает, пожимая мне руку или целуя в щеку.
— Я знаю Тициано Бьянки, он представлял компанию моего отца во время слияния. Хороший человек, — говорит мне красивый незнакомец.
Я улыбаюсь в ответ.
— Он мой отец, и да, он хороший человек.
В этот момент мой телефон звонит, отвлекая мое внимание.
— Извините, — говорю я группе, протягивая руку Габриэлю. — Тебе придется подержать их, потому что они не влезут в мой клатч. И потому что ни одно из платьев, которые ты купила, не сидит на тебе достаточно хорошо, чтобы носить их, не выглядя при этом вульгарно.
Я кладу свои трусики ему в руку. Габриэль оглядывается на меня, а я ухмыляюсь. Мужчины хихикают, когда он засовывает их в карман, но я замечаю, как его взгляд скользит по моему платью. Он понимает, что мужчины делают то же самое, и сердито смотрит на них, пока я отвечаю на звонок.
— Алло?
— Привет, красавица, ты скучала по мне? — раздается знакомый голос.
— Кто это? — спрашиваю, отворачиваясь от мужчин.
— Ой, все эти танцы и поцелуи не произвели неизгладимого впечатления, как я надеялся. Это Диего.