Габриэль
Шрифт:
Открытка выпадает из моих рук, и я хватаюсь за край стола, чувствуя, как мир вокруг меня сжимается. Габриэль быстро подбегает ко мне и помогает сесть:
— Что случилось? Тебя не стошнит?
Я кладу голову на стол, пытаясь дышать глубже, чтобы успокоиться.
— Что это за хрень? — Я медленно поднимаю голову и вижу, что открытка теперь в руках Габриэля.
— Кто, черт возьми, прислал тебе это, Беатрис?
Мои глаза наполняются слезами. Я борюсь со страхом и тошнотой, которые одолевают меня.
— Я… я не знаю. Эти сообщения
— Твои родители знают? Ты вызывала полицию?
Невеселый смешок срывается с моих губ, когда я вытираю слезы.
— Хорошо, скажи моим родителям, что какой-то псих-преследователь присылает мне цветы, записки и подарки. Они не верят, что я смогу выжить одна. А это только усилит их желание вернуть меня домой и держать взаперти вечно, потому что я слишком слаба, чтобы справиться с чем-либо и с кем-либо. Как ты думаешь, почему я вообще ввязалась в это гребаное соглашение с тобой?
Он ничего не отвечает, лишь начинает раскладывать еду и молча протягивает мне мой кофе. Поднимает цветы с пола и относит их в мусорное ведро.
— Я позабочусь об этом.
— Как? Что ты можешь сделать?
— У меня много друзей. — Он садится и начинает есть.
Я наблюдаю за ним, как он ест что-то, похожее на яичную фриттату. На тарелке рядом у него ананасы и клубника. В его манере есть сочетаются элегантность и какая-то по-мужски уверенная грубость. Внезапно я замечаю татуировки, покрывающие его пальцы и кисти рук.
— У твоих татуировок есть какой-то смысл?
Он поднимает глаза, чтобы взглянуть на меня поверх своей чашки, пока пьет кофе, затем ставит её обратно на стол.
— Большинство, да. Некоторые я сделал, когда был подростком, просто потому, что это казалось крутым.
— Сколько их у тебя?
— Я перестал считать после пятидесяти.
Я сглатываю, откусив кусок омлета, и мои глаза расширяются.
— Пятьдесят?
Он кивает и спокойно продолжает есть.
— А что означают пятна на твоих руках и пальцах?
Он кладёт вилку и разводит руки передо мной, показывая на татуировки на костяшках пальцев правой руки.
— Пистолет символизирует силу, роза — это для моей мамы, нож — за предательство, которое погубило моего отца, змея может означать многое, но для меня она олицетворяет терпение. Волк олицетворяет верность.
Я наклоняюсь вперёд, кладу локти на стол и внимательно слушаю, рассматривая каждое его описание.
Затем он указывает на татуировки на тыльной стороне правой руки и продолжает рассказывать о значении рисунков, украшающих его загорелую кожу.
— А череп, который прикрывает эту руку, я нарисовал просто потому, что подумал, что это круто, — пожимает плечами.
Я обдумываю его слова, перебирая в голове значение каждой татуировки, но замечаю, что он замолчал. Он наблюдает за мной, мягко улыбаясь.
— Круто, — откидываюсь назад и заправляю волосы за уши.
— А как насчёт
Моё лицо мгновенно краснеет.
— Ну… это глупо по сравнению со всеми твоими.
— А кто сравнивает? — Он откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди, отчего рубашка натягивается на его мускулистых руках. — Я хочу, чтобы ты показала мне, если, конечно, не слишком труслива…
Я прищуриваюсь, глядя на него, понимая, что он повторяет те же слова, что и при нашей первой встрече. Глубоко вздохнув, я медленно оттягиваю пояс халата и распахиваю левую сторону, обнажая цитату, которая тянется от моей грудной клетки вниз по боку.
Я качаю головой, удивляясь собственной смелости.
— Я сделала это после того, как Лео ушёл.
Габриэль наклоняется вперёд, чтобы прочесть вслух.
— «С болью приходит сила».
Я задерживаю дыхание, когда его пальцы легко скользят по тексту. Изо всех сил стараюсь подавить дрожь, которая пробегает по телу, но от его прикосновения моя кожа покрывается мурашками.
— Оно тебе идёт, — его пальцы обводят перья, окружающие надпись.
Моё дыхание учащается с каждым мгновением, пока его руки остаются на мне. Его взгляд оставляет горячий след, спускаясь к резинке на моём бедре, а затем поднимаясь к моему открытому лифчику.
Я совершенно очарована, когда он облизывает нижнюю губу, а затем наши взгляды встречаются. Не знаю, чувствует ли он ту же энергию, проходящую через меня, но это одновременно пугает и возбуждает.
Его взгляд перемещается на мои губы, и я вдруг ловлю себя на том, что тоже прикусываю нижнюю губу.
— У тебя когда-нибудь было такое ощущение, что человек, с которым ты находишься рядом, думает о том же?
— Да. Наверное, именно это я сейчас и ощущаю.
«Этого не может быть. Это же Габриэль».
Но когда я снова смотрю на него, клянусь, он наклоняется ко мне. Вдруг раздаётся звонок его телефона, и я подпрыгиваю, прижимая руку к колотящемуся сердцу. Он опускает взгляд на экран.
— Извини, мне нужно ответить, — говорит он, глядя на телефон.
Я киваю слишком быстро.
— Мне всё равно нужно одеться, — быстро отвечаю, застёгивая халат и поднимаясь с кресла. — Спасибо ещё раз.
— Я позвоню тебе позже?
— Конечно.
Он надевает пальто.
— Надеюсь, твоя фотосессия пройдёт успешно.
— Спасибо, хорошего дня, — отвечаю я, чувствуя себя полной идиоткой, и закатываю глаза, направляясь к двери.
Я открываю дверь и оборачиваюсь, даже не осознав, что он всё ещё стоит рядом со мной.
— Будь осторожна, Беатрис.
Я перестаю дышать, когда он снова обнимает меня, как в тот день. Но на этот раз мои руки обхватывают его, и я отвечаю на объятие. Я стараюсь не вырываться, хотя его борода покалывает мою кожу, когда он опускает голову на изгиб моей шеи. Он делает глубокий вдох перед тем, как отпустить меня, а затем целует в щеку.