Габриэль
Шрифт:
— Конечно, — отвечает она, но её тон звучит неуверенно.
— Не стоит слишком задумываться о том, что произошло сегодня вечером, Беатрис, — советую я, зная, что она внутренне ругает себя за то, что уступила мне.
Она не торопится поворачивать ко мне лицо, но затем я вижу, как опускаются стекла в машине рядом с нами, и оттуда выглядывают стволы нескольких пистолетов.
— Рауль, УЕЗЖАЙ! УЕЗЖАЙ! УЕЗЖАЙ! — кричу я, тянусь к руке Беатрис и пытаюсь потянуть её вниз, но её ремень безопасности защелкивается. Я ищу кнопку, чтобы освободить её, когда раздаётся быстрая
Я нахожу кнопку и опускаю её на пол машины, ложусь сверху, когда она закрывает уши.
— Рауль, не останавливайся!
Я достаю свой телефон и нажимаю на контакт.
— Отследи мой телефон, в нас стреляют, — говорю я и вешаю трубку, наклоняясь в сторону, чтобы достать пистолет.
— Не двигайся, Беатрис, — прошу я, начиная подниматься, но она хватает меня за рубашку и притягивает обратно к себе.
— Ты что, совсем с ума сошла? — говорю я, отрывая её пальцы от своей рубашки и прижимая её руку к себе, свирепо глядя на неё. — Не вставай, пока я не скажу.
Теперь, когда Рауль уехал на некоторое расстояние от машины, из которой в нас стреляли, стрельба стала реже, но пули по-прежнему свистят мимо нас. Я прислоняюсь к своей двери и целюсь из пистолета, стреляя в ответ, но это только заставляет их стрелять в отместку, а затем машину дергает в сторону.
— Они пробили шину? — кричит Беатрис, лежа на полу, но ситуация только ухудшается. Рауль сидит, наклонившись, на водительском сиденье.
— Блядь! — вырывается у меня.
Я бросаю пистолет на пассажирское сиденье и забираюсь на водительское место, схватившись за руль, стараясь удержать управление, одновременно уклоняясь от пуль, которые не прекращаются. Я кряхчу от усилия, пытаясь вытянуть машину, затем пихаю Рауля на пассажирское сиденье, чтобы он упал на него.
— Габриэль, дай мне пистолет! — кричит Беатрис с заднего сиденья.
— Пригнись!
— Ты не справишься один! Дай мне пистолет!
— Ты хоть знаешь, как из него стрелять? — в последний момент я сворачиваю, пропуская другую машину. Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида и вижу, что она пытается сесть, и мне приходится делать резкие движения, чтобы избежать пробок и преследующих нас ублюдков.
— Да, прицелься и стреляй. Довольно просто, — говорит она, протискиваясь между водительским и пассажирским сиденьями.
Я чертыхаюсь, понимая, что у меня нет выбора, и пытаюсь увести нас подальше, протягивая ей свой пистолет.
— Они приближаются слева от нас. Целься в колеса, если сможешь.
Я наблюдаю в боковое зеркало, как она прицеливается и стреляет. Её пуля попадает в боковое зеркало заднего вида другой машины, и она вскрикивает, когда те делают ещё несколько ответных выстрелов — у них преимущество, они вооружены автоматическим оружием. Я тянусь к бардачку, достаю другой пистолет и начинаю стрелять в окно. Беатрис делает три выстрела, и третий попадает в шину автомобиля — машина сворачивает и переворачивается.
— Я попала в него! — восклицает она, слишком взволнованная, чтобы скрыть свою радость.
— Ложись, черт возьми! — кричу я, и она опускается на пол.
Наша победа
Я оглядываюсь через плечо, видя, как Беатрис пригибается, но её положение становится опасным — она оказывается ближе к двери. Я сосредоточиваюсь на дороге, слыша, как она снова стреляет. Она продолжает жать на курок, пока в её пистолете не заканчиваются патроны.
— Дай мне свой пистолет, у меня закончились патроны, — говорю я, борясь с желанием усмехнуться в такой ситуации.
— У меня тоже.
Пули разрываются, словно хлопушки, и шины другой машины с визгом цепляют асфальт, пытаясь догнать нас. В зеркале заднего вида я вижу черный внедорожник, мчащийся на нас. Они открывают огонь по белому фургону, и тот, потеряв управление, сворачивает и врезается в столб.
Я притормаживаю, съезжаю на обочину, и тут же выхожу из машины, чтобы вытащить Рауля. Пальцами нащупываю его пульс, хотя знаю, что он уже мертв. Сжав челюсти, я тяжело вздыхаю, чувствуя прилив беспомощности.
Задняя дверь открывается, и, пошатываясь, выходит Беатрис. Мое сердце сжимается в страхе, когда я замечаю, как кровь стекает по её лицу. Я бросаюсь к ней, не раздумывая.
— Ты ранена!
— Что? — её мягкие карие глаза расширяются, полные растерянности и страха.
Она морщится, когда я осторожно касаюсь шишки у неё на лбу, и закрывает глаза от боли.
— Нет, это не так. По крайней мере, я так не думаю, — уверяет она меня, ощупывая себя трясущимися руками. — Я ударилась головой о центральную консоль, когда ты пытался увернуться.
Домани подбегает к нам, снимая свою куртку и накидывая её на плечи Беатрис.
— С вами обоими все в порядке?
— У неё шишка на голове, но она в порядке. — отвечаю, чувствуя, как гнев и беспокойство смешиваются во мне. — Я отвезу её обратно в отель, возможно, она в шоке.
Я наклоняюсь к нему поближе, чтобы Беатрис не услышала, и тихо приказываю:
— Приведи ко мне всех, кто выжил.
Мы уходим, и Домани начинает отдавать распоряжения мужчинам по-итальянски, а я, поддерживая Беатрис за плечи, веду к другому внедорожнику и помогаю ей сесть внутрь. Когда дверь закрывается, я вздыхаю воздух, чувствуя, как напряжение постепенно отпускает, и трогаю с места, увозя её подальше от этого кошмара.
Я бросаю взгляд на Беатрис, когда слышу, как она бормочет что-то себе под нос.
— Ты остаёшься в отеле. Тебе не следует быть одной этой ночью, — говорю я.
Она не отвечает, словно мои слова едва доходят до неё, потерянной в своих мыслях.
Заезжаю на подземную парковку отеля "Барроне", и один из моих людей подходит, чтобы припарковать машину. Я осторожно веду Беатрис в лифт и нажимаю кнопку нужного этажа. Когда лифт начинает подниматься, я замечаю, как её руки слегка дрожат. Без колебаний я подхватываю её на руки, чувствуя, как она тяжело опускает голову мне на плечо, её дыхание неровное.