Галерея призраков
Шрифт:
— И потом, еще есть разные страны со смешными названиями, в существование которых Отис никогда не верил, — шепотом продолжала тетушка Эдит. — Занзибар, например, или Маврикий.
— А также Гватемала и Полинезия, — добавил я, нахмурившись. — Если кто-то или что-то вдруг напомнит ему о них, а он заявит, что все это выдумки, то я даже предположить боюсь, какие последствия нас могут ожидать. Внезапное исчезновение любой из этих стран приведет… Не знаю, цунами и землетрясения нам точно обеспечены.
— Но как же нам остановить его? — взволнованно воскликнула тетушка
Договорить ей не дал дядюшка Отис, который появился в дверях, возмущенно хрюкая и размахивая вечерней газетой.
— Нет, вы только послушайте, что они пишут! — гневно рявкнул он и зачитал нам короткую заметку, смысл которой сводился к тому, что Сет Янгмен, его кузен, отсудивший у дядюшки Мраморный холм, собирается продать его какой-то нью-йоркской компании, которая будет добывать там мрамор. Дочитав до конца, дядюшка Отис с отвращением швырнул газету на стол.
— Они хоть представляют, о чем толкуют?! — с негодованием воскликнул он, сердито насупив седые брови. — Что за Мраморный холм? В жизни во всей округе не было холма с таким названием! И Сету Янгмену отродясь ни один холм не принадлежал. Что за идиоты печатают эти газеты, а еще, поди, и зарплату получают!
Дядюшка гневно уставился на нас. В наступившей тишине едва слышно прозвучал отдаленный гром, как будто где-то перекатывались камни. Мы с тетушкой Эдит как по команде обернулись к окну. Еще окончательно не стемнело, и из северо-западных окон кухни был отлично виден Мраморный холм, возвышавшийся над горизонтом подобно поношенной фетровой шляпе. Точнее, он был бы виден, если бы оставался на месте.
Говорят, у древних пророков была такая сила веры, что они могли двигать ею горы. Дядюшка Отис, похоже, обладал не менее выдающимся качеством — он без труда разрушал горы силой своего неверия.
Дядюшка Отис, не подозревая, что натворил, снова схватил газету, продолжая недовольно бурчать себе под нос.
— Все просто как с ума посходили, — заявил он, ткнув пальцем в другую заметку. — Вот, полюбуйтесь, пишут о президенте Рузвельте. Не о Тедди Рузвельте, а о каком-то Франклине. Даже не могут имя человека правильно написать! Всем ведь прекрасно известно, что нет у нас президента по имени Франклин Ру…
— Дядюшка Отис! — завопил я. — Смотри, мышь!
Дядюшка Отис замолчал и развернулся. Под печкой я действительно заметил мышь, и обратить на нее внимание дядюшки было первое, что пришло мне в голову, чтобы не дать ему высказать свое неверие во Франклина Д. Рузвельта. Я едва успел. Довольный собой, я глубоко вздохнул и вытер со лба холодный пот. Дядюшка Отис недоуменно задвигал бровями.
— Где? — строго спросил он. — Не вижу никакой мыши!
— Да вон… — начал я и остановился. Стоило дядюшке высказать свое мнение о мыши, как ее, разумеется, и не стало. Чтобы не сердить его, я сказал, что, наверное, ошибся. Дядюшка Отис раздраженно хрюкнул, развернулся и пошел в комнату. Мы с тетушкой Эдит посмотрели друг на друга.
— Если бы он сказал… — начала она. — Если бы он закончил говорить, что у нас нет президента по имени
Договорить она не успела. Переступая через порог, дядюшка Отис попал ногой в дыру в линолеуме, споткнулся и ничком рухнул на пол. Падая, он ударился головой о стол и, когда мы подбежали к нему, был без сознания.
Я перенес дядюшку Отиса в комнату и уложил на старый диван, набитый конским волосом. Тетушка Эдит положила ему на голову холодный компресс и поднесла к носу нашатырный спирт. Вдвоем мы всеми силами пытались привести его в чувство, и скоро он открыл глаза, но, посмотрев на нас, удивленно заморгал, очевидно, не узнавая.
— Кто вы? — спросил он. — Что со мной случилось?
— Отис! — воскликнула тетушка Эдит. — Я твоя сестра. Ты упал и ударился головой. И потерял сознание.
Дядюшка Отис прищурился и подозрительно посмотрел на нас.
— Отис? — переспросил он. — Меня зовут не Отис. С чего это вы взяли, что я Отис?
— Но ты действительно Отис! — жалобно сказала тетушка Эдит. — Тебя зовут Отис Моркс, ты мой брат, живешь в Хиллпорте, штат Вермонт. Ты прожил здесь всю свою жизнь.
Дядюшка Отис упрямо оттопырил нижнюю губу.
— Меня зовут не Отис Моркс, — заявил он, поднимаясь с дивана. — Я — Юстас Лингем из Кливленда, штат Огайо. Я торгую сельскохозяйственными машинами. И я не ваш брат. Никогда в жизни вас не видел. И вас тоже, молодой человек. У меня болит голова, и я устал от разговоров с вами. Надо мне выйти глотнуть свежего воздуха. Может, тогда голова хоть чуть успокоится.
Тетушка Эдит молча отступила в сторону. Дядюшка Отис решительной походкой промаршировал мимо нее в прихожую и вышел за дверь. Тетушка Эдит, осторожно выглянув в окно, сообщила, что он стоит на крыльце и смотрит на звезды.
— Опять с ним эта беда! — в отчаянии проговорила она. — Потеря памяти вернулась. Такое уже было двадцать лет назад, когда он упал с лошади и целую неделю уверял всех, что он этот самый Юстас Лингем из Кливленда. О Мерчисон! Мы должны вызвать врача. Но если врач узнает обо всем, он распорядится, чтобы Отиса посадили под замок. А если они попытаются запереть Отиса, он просто не поверит ни в них, ни в то место, где его запрут, и тогда… тогда…
— Но если ничего не делать, — возразил я, — то последствия будет трудно предугадать. Он ведь снова может случайно наткнуться в газете на заметку о президенте Рузвельте. В наше время даже в Вермонте ни один номер не выходит без упоминания о нем. Или, не дай бог, прочтет что-нибудь о Мадагаскаре или Гватемале.
— Или вспомнит о налоговых инспекторах, — добавила тетушка Эдит. — Он постоянно получает от них письма с требованиями уплатить подоходный налог. В последнем письме они сообщали, что пришлют человека, который на месте решит все вопросы. А Отис заявляет, что никакого подоходного налога не существует, а потому и налоговых инспекторов не может быть. Так что, если к нам вдруг заявится человек и скажет, что он налоговый инспектор, то Отис в него просто не поверит, и тогда…
Мы беспомощно посмотрели друг на друга. Тетушка Эдит схватила меня за руку.