Ган Исландец
Шрифт:
Когда онъ вошелъ въ Спладгестъ, какой-то малорослый приземистый человкъ, закутанный тоже въ плащъ и пряча свои руки въ огромныхъ перчаткахъ, спрашивалъ солдата:
— А кто теб сказалъ, что онъ самоубійца? Что онъ не самъ покончилъ съ собой, это также врно, какъ то, что крыша вашего собора не загорлась сама собой.
Подобно тому, какъ обоюдоострый мечъ наноситъ двойную рану, такъ и эти слова породили два отвта.
— Нашъ соборъ! — повторилъ Ніэль: — Его кроютъ теперь мдью. Говорятъ, что это злодй Ганъ
— Что за чортъ! — вскричалъ въ свою очередь солдатъ: — Кто сметъ спорить со мной, со мной, вторымъ стрлкомъ Мункгольмскаго гарнизона, что этотъ человкъ не пустилъ себ пулю въ лобъ?
— Этотъ человкъ былъ убитъ, — холодно возразилъ малорослый субъектъ.
— Скажите на милость, какой оракулъ! Отваливай, твои маленькiе срые глазки видятъ такъ же зорко, какъ и руки въ этихъ длинныхъ перчаткахъ, въ которыя ты прячешь ихъ среди лта.
Глаза незнакомца сверкали.
— Ну, служба, моли своего патрона, чтобы эти руки не оставили въ одинъ прекрасный день своего отпечатка на твоей рож.
— А, посмотримъ! — вскричалъ солдатъ, вспыхнувъ отъ гнва, но вдругъ сдержалъ себя и добавилъ: — Нтъ, не слдъ говорить о поединк при мертвыхъ.
Малорослый человкъ пробормоталъ что-то на незнакомомъ язык и замшался въ толпу.
— Его нашли на Урхтальскихъ берегахъ, — произнесъ чей-то голосъ.
— На Урхтальскихъ берегахъ? — повторилъ солдатъ: — Капитанъ Диспольсенъ долженъ былъ высадиться тамъ сегодня утромъ, возвращаясь изъ Копенгагена.
— Капитана Диспольсена еще нтъ въ Мункгольм.
— Говорятъ, что Ганъ Исландецъ скитается на этихъ берегахъ.
— Въ такомъ случа весьма возможно, что это капитанъ, замтилъ солдатъ: — если Ганъ отправилъ его на тотъ свтъ. Кому неизвстна проклятая манера Исландца убивать свои жертвы такъ, чтобы он имли видъ самоубійцъ.
— Каковъ изъ себя этотъ Ганъ? — спросилъ кто-то изъ толпы.
— Великанъ, — отвчалъ одинъ.
— Карликъ, — поправилъ другой.
— Разв его никто не видлъ?
— Тотъ, кто видлъ его въ первый разъ, видлъ его въ послдній.
— Шш! — сказала старая Олли. — Говорятъ, только троимъ удалось перекинуться съ нимъ человческимъ словомъ: это окаянному Спіагудри, вдов Стадтъ и бдняг Жиллю, который лежитъ теперь здсь. Шш!
— Шш! — послышалось со всхъ сторонъ.
— Ну, — вдругъ вскричалъ солдатъ: — теперь я убжденъ, что это капитанъ Диспольсенъ. Я узнаю стальную цпь, которую подарилъ ему при отъзд нашъ узникъ, старый Шумахеръ.
Молодой человкъ съ чернымъ перомъ поспшно вмшался:
— Ты дйствительно увренъ, что это капитанъ Диспольсенъ?
— Клянусь Вельзевуломъ, это онъ! — отвтилъ солдатъ.
Молодой человкъ быстро вышелъ изъ Спладгеста.
— Ступай, найми лодку въ Мункгольмъ, — приказалъ онъ слуг.
— Но,
— Ты отведешь къ нему лошадей, завтра же я самъ буду у него. Кажется, я воленъ поступить, какъ мн заблагоразсудится… Ступай, скоро ужъ вечеръ, а мн дорога каждая минута. Лодку!
Слуга повиновался и нсколько минутъ слдилъ глазами за своимъ юнымъ господиномъ, который удалялся отъ берега.
II
Читатель знаетъ уже, что дйствіе нашего разсказа происходитъ въ Дронтгейм, одномъ изъ четырехъ наиболе значительныхъ городовъ Норвегіи, хотя и не служившемъ резиденціей вице-короля.
Въ 1699 году — время дйствія нашего разсказа — Норвежское королевство было еще соединено съ Даніей и управлялось вице-королями, жившими въ Берген, столиц, далеко превосходящей Дронтгеймъ величиною, мстоположениемъ и красотой, не взирая на пошлое названіе, которымъ окрестилъ ее знаменитый адмиралъ Тромпъ.
Со стороны залива, отъ котораго Дронтгеймъ получилъ свое названіе, городъ представлялъ привлекательное зрлище. Гавань, достаточно широкая, хотя корабли и не всегда могли проникать въ нее безъ затрудненія, представляла собою родъ длиннаго канала, уставленнаго съ правой стороны судами датскими и норвежскими, съ лвой же — иностранными кораблями — дленіе, предписанное королевскимъ указомъ. Въ глубин залива виднлся городъ, расположенный на прекрасно обработанной равнин и высившійся надъ окрестностями длинными шпицами своего собора.
Эта церковь — одинъ изъ лучшихъ образцовъ готической архитектуры, насколько можно судить по книг Шонинга, котораго съ такимъ ученымъ видомъ цитировалъ Спіагудри и который описалъ соборъ, прежде чмъ частые пожары успли обезобразить его, — церковь эта имла на своемъ главномъ шпиц епископальный крестъ — отличительный знакъ собора, принадлежавшего лютеранской епископіи Дронтгейма. Въ синеватой дали за городомъ рисовались блоснжныя, льдистыя вершины Кольскихъ горъ, похожія на остроконечный бордюръ античной короны.
Посреди гавани, на разстояніи пушечнаго выстрла отъ берега одиноко высилась на груд скалъ, омываемыхъ морскими волнами, крпость Мункгольмъ, мрачная тюрьма, заключавшая тогда въ своихъ стнахъ узника, знаменитаго блескомъ своего продолжительнаго могущества и своимъ быстрымъ паденіемъ.
Шумахеръ, вышедшій изъ низкаго сословія, былъ осыпанъ милостями своего монарха, затмъ съ кресла великаго канцлера Даніи и Норвегіи попалъ на скамью измнниковъ, былъ возведенъ на эшафотъ и изъ милости брошенъ въ уединенную темницу, вдали отъ обоихъ королевствъ. Т люди, которыхъ онъ самъ вывелъ изъ ничтожества, теперь низвергли его, не давъ даже права жаловаться на неблагодарность. Могъ ли онъ жаловаться, видя какъ ломаются подъ его ногами т ступени, которыя онъ самъ воздвигалъ для своего возвышенія?