Гарь
Шрифт:
Ужин закончился, кметы собирали посуду. Алех отпил медовухи, сказал:
— Моя госпожа, мы утром с княжичем Агатошем отъезжаем в Вапаоник. Там прибудет посол от баронессы Расины, мы хотим с ним переговорить.
— Вот как…
Обернулась на дядю. Тот и бровью не повёл.
Чтож, если он даже не предложил присоединиться к поездке — так тому и быть. Пусть и дальше тонет в своих тщетных надеждах.
— Когда вернётесь?
— Через восемь дней, я думаю… Это будет скучный и утомительный поход, так что хорошо, что вы остаётесь! Столько трястись в
— Нет, благодарю. Я не хочу пряников.
Лина врала: ей очень хотелось, чтобы Алех привёз ей какой-нибудь сюрприз, но ещё больше ей хотелось, чтобы дядя увидел её равнодушие.
Она осушила бокал и отправилась в комнату, не глядя по сторонам.
Утром княжна не вышла их провожать, лишь смотрела из окна на стройный ряд всадников, седлающих оленей. Видела, как дядя встаёт во главе, а Алех по правую руку. Он что-то сказал, и дядя обернулся к окну Лининой комнаты. Подождал, а потом помахал племяннице рукой.
Михалина тихонько махнула в ответ, улыбнувшись.
Так они и расстались, с робким прощением. Алех тоже попрощался, размахивая синим рукавом, как флагом.
Вскоре делегация скрылась за тёмными соснами. Михалина посидела у окна ещё немного, а затем отправилась искать Ведану и Ольху.
Служанка нашлась быстро — перебирала сухие цветы в холле, а вот за Веданой пришлось идти до жилых комнат. Там девушка разговаривала с Белгрой, но, увидев княжну, быстро переключила внимание.
— Княжна Михалина! Что вы тут делаете? Меня ищете?
— Да. Дядя и Алех уехали, я думала, может, поиграем в шахматы.
— Можно и в шахматы, — кивнула подруга, приглаживая торчащие волосы. — Но нас трое, может, поиграем в шарады? Хорошая игра, я вас научу!
И она старалась: раз пять объясняла правила (“вы показываете слова, но без слов, понятно? Только руками, ногами… телом, в общем!”), демонстрировала пассажи самостоятельно (отгадать слово “табуретка” у них так и не получилось), но всё же игра не задалась — Лина была слишком скованной, а Ольха наоборот разошлась так, что показывала что угодно, но не нужные значения. В конце концов Ведана махнула рукой.
— Готова признать, что игра не универсальна.
Она упала на Линину кровать, потом встала и подошла к окну.
— Вот же… Терем. Вы всегда в этом тереме, моя княжна?
— Нет, иногда я выезжаю с дядей в другие города.
— А… но он же сейчас уехал без вас?
— Да. Так вышло.
Ольха прикусила губу, но не прокомментировала. Ведана провела пальцем по стеклу, разделила пейзаж напополам.
— Ах, вот бы сейчас пойти в лес, погулять там между деревьев! Услышать пение птиц, вдохнуть морозный воздух! Я бы могла там погадать, кстати. В лесу ворожба всегда лучше работает. Хотите гадание, госпожа Михалина? А погулять?
Прежде чем Лина успела обдумать, вмешалась Ольха:
— Ой, нет-нет-нет, ты что! Там же Совы, волки,
— Никого там нет, Ольха, — отрезала Лина. — Ещё слишком светло. Перестань бездумно повторять за Алехом и дядей, ничего от небольшой прогулки в лесу не случится, я всё время бываю на поляне. Вот, видишь, жива.
— Поляна — это не лес. Поляна — это поляна.
— Поляна в лесу. Собери нам с собой еду и приготовь горячей медовухи. Ведана права — мы засиделись в Тереме, так что отобедаем на пикнике.
— Мы же всё время гуляем!
— Это не считается, мы бродим вокруг дома и всё… Поторопись, будь добра. А то пойдём в сумерках.
Служанка удалилась, а Лина подошла к гардеробу, выбирая наряд для прогулки. Она разделяла опасения Ольхи: дальше поляны она никогда не гуляла, но желание сделать что-то наперекор обычному порядку перевесило осторожность. Тем более, небольшая прогулка развеяла бы её тоску.
Для прогулки выбрала штаны в обтяжку, которые надела под тяжелое шерстяное платье цвета сажи, накидку из волчьего меха, перчатки и шрем с просторным капюшоном. Пока одевалась, попросила у Веданы, покорно стоявшей у окна:
— Собери пока золу. И возьми ножи. Скажи ещё Никите, что мы уходим.
Девушка поклонилась:
— Конечно, моя княжна.
И ушла исполнять приказ.
Лина положила ладонь под рёбра туда, где пульсировал Свет. Чувствовала волнение, предвкушение чего-то нового и небольшую тревогу, глупую, нерациональную, но всё же. Одевшись, оглядела себя в зеркале. Жаль, Алех не видит — выглядит она прекрасно!
Внизу её уже поджидали подруги. Ольха укуталась с головой в белый шрем и сжимала в руках огромную корзину, а Ведана стояла налегке, даже капюшон на голову не накинула. Вытащила из-за пояса брюк три мешочка, два из которых отдала спутницам, и ножи.
— Я набрала золу. Сильно сомневаюсь, что пригодится, но всё же возьмите. Мы явно вернёмся до темноты, Ольха, не дрожи ты так.
— Мне холодно, — пробубнила служанка.
— Тогда давайте отправимся, — предложила Лина, — движение согревает.
Солнце бледным шаром пыталось пробиться сквозь облака, ветер наклонял верхушки деревьев, но почти не трогал землю. Девушки шли друг за другом по знакомой Лине тропинке прямо к лесу.
Оказавшись между деревьями, остановились на минуту. Лина думала над тем, чтобы показать подругам свою полянку, но отмела эту идею: ей было чрезвычайно важно иметь что-то своё, тайное, сокрытое.
— Ну, давайте тогда двинемся дальше, — предложила Ведана. — Что у самой кромки толкаться, найдём симпатичный луг, там пообедаем.
— Только далеко заходить не будем, — пискнула Ольха.
Лина поправила накидку на плечах:
— Перестань трусить. Конечно, не будем. Вон, терем виден сквозь деревья, чего бояться?
Ольха, конечно, бояться не перестала, но больше ничего не говорила, покорно следуя за своей княжной. Девушки лавировали между сосен, ступая на пьяную тропу, подгибались под еловыми лапами, перепрыгивали через ручеек. Кричала кукушка.