Гарь
Шрифт:
Может быть потом ей скажутя, что это была ошибка. Может, потом…
Но сейчас лучше уехать.
Ведьма зажгла свечу, скинула с себя ночнушку, переоделась в дорожную одежду, заплела косу. Надела сумку, взяла ещё одну, начала скидывать туда тёплые веши, травы, книги, попутно раздумывая, как бы ей так незаметно забрать Персока из стойла.
Тук.
Тук.
Тук.
Она вздрогнула, уставилась на дверь, молясь, чтобы это было наваждением. Но нет, в дверь снова постучали.
Тук.
Тук.
Тук.
Может,
На цыпочках подошла к двери, приложила ухо к доскам.
Стук повторился.
— Кто там? — тихо спросила ведьма.
С той стороны послышался незнакомый мужской голос.
— Госпожа ведьма, вы дома?
— Конечно, я дома, я же вам отвечаю!
Вражка постаралась придать голосу раздражения, попутно молясь Мотыльку, что всё это просто недоразумение.
— Хорошо-хорошо… не могли бы вы выйти?
— Нет, посреди ночи я никуда не выйду.
— Но там у нас проблема… волшебного толка.
— Ждите утра.
Она слышала, как человек мешкается, переступает с ноги на ногу.
— Но вы нам нужны!
Какая-то часть Вражки, та, что жалела всех незнакомцев и мёртвых птиц, говорила открыть дверь.
Вторая часть же настаивала, что в такой ситуации выходить к незнакомцу — сродни самоубийству.
Борясь с сомнениями, закрыла глаза, слушая, что происходит за дверью. Тихо-тихо расслышала ещё голоса и отшатнулась.
— Нет! — воскликнула она, — приходите утром! Сейчас я не могу вам помочь!
И снова, уже яснее, раздались голоса на улице. Затем человек у двери припал телом к древесине и, перекрикивая свист метели, спросил:
— Госпожа ведьма, а вы случайно не собираетесь уехать? Мы видели, что вы идёте по улице и слышали…
По телу прошла холодная дрожь. Они знают! Они всё знают!
— Что вы, ночью, в метель? У меня ещё много работы тут, куда я поеду…
— Да? Тогда вы согласитесь пройти с нами, вам всё равно не надо торопиться никуда…
Вражка начала медленно отступать. Ей это не нравилось, катастрофически не нравилось, она не понимала, почему этот мужчина не уходит, почему это вообще происходит, и чем она это заслужила.
В темноте налетела ногой на табуретку и пошатнулась, чуть не выронив свечу. Руки начали дрожать. Оглянулась на окно, прикидывая, может ли сбежать через него и насколько быстро уйдёи от погони, но, к своему ужасу, увидела за стеклом тёмный силуэт.
А мужчина за дверью не переставал говорить. Значит, её окружили:
— Немедленно уходите! Уходите, иначе вам будет плохо — я вас прокляну!
Молчание. Лишь злой ветер терзал деревья и гонял снег. За окном — темнота, и Вражка совсем одна, всю жизнь одна, освещает себе путь почти потухшей свечкой.
А идти некуда.
На секунду неё отлегло от сердца: воцарилась тишина, а если непрошеные гости молчат, значит, испугались и ушли. А значит, у неё будет шанс…
Но тут дверные доски затрещали, наличник пошатнулся, замок застонал. Вражка
— Нет! — закричала Вражка. — Уйдите от меня, пожалуйста, уйдите!
Но мужчины были глухи к её просьбам.
Она замерла, судорожно думая. Она ничего не могла сделать, магия работала не так, совсем не так. Никакие заговоры, никакие зелья не могли спасти её от разъяренных людей.
Снова удар и скрип двери.
Ведьма метнулась к столу, схватила нож. Рукоять чуть было не выскользнула из её мокрых дрожащих пальцев. Она не могла найти в себе силы ударить человека, пока не могла, но кто знает…
Мотнула головой: глупости. Один нож, а сколько там людей? Ей надо спрятаться. Её всё равно найдут, но…
Ещё один удар. Дверь жалобно заскрипела.
Лёгкие не слушались Вражку: воздух почти не попадал в них, горло словно сдавили тисками. Через силу, заставляя себя хоть что-то делать, она нагнулась и откинула крышку погреба. Поставила свечу на пол, спустилась на пару ступенек вниз, в холодную темноту, забрала свет и заперла за собой проход на щеколду, поблагодарив того, кто строил этот дом много-много зим назад и догадался укрепить подвал. В момент, когда дверь погреба закрылась, дверь дома сдалась и слетела с петель. Множество шагов заполнили пространство, сотрясая пол.
Погреб был крошечным, несколько метров и всё, только холодные стенки да банки с соленьями.
Идти было совершенно некуда.
Вражка села на мешок с картошкой, обречённо слушая спор её преследователей, обсуждающих, как лучше всего её выкурить оттуда, кричащих что-то, угрожающих, лающих, как злобные псы, сорвавшиеся с цепи.
Слёзы покатились по щекам. Она была в ловушке, глупой, тёмной, холодной ловушке. Конечно, она могла надеяться на Лиду и остальных, но, скорее всего, они просто закопают её кости, на том их помощь и закончится.
Уставившись в потолок, ведьма думала о скорой смерти. Вот, свеча почти догорела, и точно так же скоро погаснет её собственный Свет.
Сквозь слёзы, нащупала на бедре свою сумку. Достала зеркальце.
Надежды, конечно же, не было почти никакой. Но если в последние моменты своей жизни она сможет наколдовать что-то стоящее — это будет правильно. Хотя она уже давно убедилась, что правильного в этой жизни было не так уж много.
При тусклом свете свечи стекло казалось дымчато-белым с рыжими искрами огня. Лицо Вражки, плачущее, испуганное, отражалось мутно. Закрыв глаза, она начала звать. Старалась стать единым с зеркалом, стать тонкой нитью, что соединяла этот кусок стекла с далёким-далёким островом Цветов, с башем, что однажды смог через это зеркало спасти себя, а теперь сможет спасти и её, точно сможет, если в этой жизни есть хоть что-то справедливое.