Гардемарин Ее Величества. Инкарнация
Шрифт:
— А? Что?
— Помощь, говорю, нужна. Сможешь человека по фото найти?
— Стопроцентный результат не гарантирую, но попробовать можно. — Корф пожал плечами. — Что там у тебя?
Я достал телефон и чуть ли не минуту водил пальцем по экрану, выбирая из Олиных селфи в мессенджере самую… скажем так, нейтральную.
— Ха! Это что, та самая, из бара?
— Ну да.
— Да ты, брат, ходок! — Камбулат вскочил со своего кресла. — Мне аж интересно стало… Скинь Антоше фотку на комп.
— Эмм. А как?
Корф протяжно вздохнул, взял у меня из рук телефон,
— Так, сейчас… Сейчас… Ага, вот она!
На экране высветилась страничка какого-то сайта. То же самое фото, имя, фамилия, которая мне, как ни странно, ни о чем не говорила, и серая плашка с надписью «доступ ограничен».
— Угу, закрытый профиль. Ну понятно. Попробуем вот так… — Пальцы Корфа пробежались по клавишам. — Ого у нее фоток в сети! Она что, какая-то знаменитость?
Кнопка мыши негромко щелкала, листая фотографии. Оля в кафе. Оля на море. Оля в машине с подругами… Оля верхом на лошади… Оля…
— А ну стой! — Я легонько стукнул по подголовнику кресла. — Верни-ка предыдущую!
На первый взгляд ничего особенного. Очередное селфи. Оля и хрупкая девушка с длинными светлыми волосами. С бокалами, на борту какой-то яхты, смотрят в объектив, улыбаются, на фоне — Зимний…
Самая обычная фотография, ничем не примечательная… Если не знать, кто вторая благородная особа на фото. Когда мы виделись в последний раз, ей было лет шесть, и за прошедшие годы девчонка успела вырасти и изрядно измениться. Но все же не настолько, чтобы я не смог узнать собственную племянницу.
Великую княжну Елизавету.
Глава 21
— Упор лежа — принять! — раскатился над плацем голос капитана Каратаева. — Сто отжиманий, под счет! Начали! И — раз! И — два!
Утро, к сожалению, началось не с кофе. Общее построение и зарядка незаметно переросли в сдвоенное занятие по физкультуре у первых трех курсов. Причем не только у моего отделения: вместе с нами отдувались и остальные. То ли в начале года расписание еще не устаканилось, то ли в Корпусе когда-то стало принято гонять весь молодняк наравне с десантурой.
Да еще как — даже мое укрепленное Конструктами тело понемногу начинало уставать, а далекие от серьезного спорта бедняги с инженерно-конфигурационного, включая мокрого и покрасневшего Корфа, похоже, еще на разминке всем отделением подумывали перевестись на гражданскую службу.
Кажется, единственный, кто воспринял все это с энтузиазмом — сам капитан Каратаев, чьими усилиями пустота в расписании уже второй час подряд наполнялась полезными для души и здоровья занятиями.
Впрочем, вряд ли он всерьез беспокоился о том, чтобы наши помыслы стали чисты, как родниковая вода, а тела — крепкими, как конструкционная сталь. Куда больше походило, что его высокоблагородие физрук решил отыграться за выговор с занесением, а, выражаясь языком моего соседа, вздрючить разом всех, кто еще не успел дослужиться до мичманских звездочек.
Сам Поплавский на истязаниях, конечно же, отсутствовал: еще ночью попался дежурному офицеру
Будто чуял, что даже там будет получше, чем на сегодняшней физкультуре.
— Семьдесят пять! Семьдесят шесть! Замерли! Не кряхтеть, на живот не падать! Увижу, кто лежит — начнем с начала! — Голос Каратаева гремел над плацем, отражаясь от стен Корпуса. — Занятия физической культурой и спортом — это залог здоровья и поддержание отличной формы на долгие годы, господа! Так что работаем, работаем! Семьдесят семь… Еще раз семьдесят семь! Курсант Корф — не халтурим!
Когда раздалось заветное «Сто! Упражнение закончили!», со всех сторон послышался стон облегчения. Немудрено — за утро это был уже второй подход. Я то и дело ловил на себе недобрые взгляды: разумеется, каждый здесь понимал, за что именно страдают все три курса.
И с каждой новой выдумкой Каратаева однокашники любили меня все меньше. А если это не прекратится — пожалуй, и вовсе возненавидят. И не только десантники, но и инженеры, подводники, штурманы, минёры… В общем, все.
Так себе радость.
— К полосе препятствий по двое — стройсь! — прогремела новая команда.
На этот раз по рядам курсантов прошелся ропот, а кто-то за спиной даже выругался — чуть ли не в полный голос. Еще бы — за сегодняшнее утро нас гоняли на это упражнение уже трижды.
— Острогорский, Корф! Первая пара! — Каратаев сделал паузу и с явным удовольствием закончил: — Зачет — по последнему! Остальные — турник и брусья! Пошли, пошли!
Твою ж… Живи физрук в Средние века — наверняка стал бы инквизитором. Зачет по последнему — это значит, что проходить полосу мы будет не раз и не два. Придется повторять до тех пор, пока его сиятельство барон не уложится в норматив… Или не рухнет без сил.
Каратаев определенно знал, с кем меня поставить.
— Вперед! — выкрикнул он, и мы сорвались с места. Бревно, покрышки, стенка, «рукоход», ползком под проволокой… Корф отстал еще на «рукоходе», а во время прохождения очередного препятствия я отчетливо услышал сзади ругань и треск разрываемой одежды. Я замедлился, а потом и вовсе перешел чуть ли не на шаг — какой смысл торопиться, если все равно начинать сначала?
Ров с водой, бруствер, бег по вкопанным в землю столбам…
Я уже успел немного отдышаться, когда Корф свалился с финальной стенки, едва не заехав берцем мне в голову. Тяжело отдуваясь, он сполз лопатками по выкрашенным в зеленый доскам, выругался себе под нос и сел, всем видом показывая, что сдергивать его с места, скорее всего, придется силой.
— Корф! Не уложился! — снова раздался голос Каратаева. — Повторяем упражнение! В обратную сторону!
— Антоша, блин, — простонал я. — Еще раз увижу тебя с шавермой — лично задушу. Вот этими руками.
— А чего сразу я то? Это не из-за меня Каратаеву выговор влепили.
— Зато из-за тебя мы сейчас эту долбанную полосу второй раз побежим. И третий, наверное, тоже. — Я ухватил товарища под руку и потянул вверх. — Вставайте, барон — нас ждут великие дела!
— Корф, Острогорский! Начали!