Гармония по Дерибасову
Шрифт:
Дерибасов вцепился в руль и опасливо покосился на соседа:
– Это я их на экскурсию везу. Наиболее отсталых односельчан, значит. Я же это, кооператив у меня. Откликнулся на призыв. «Деликатес» - может, слыхали? Полгорода, считай, мои шампиньоны ест. Будет время - загляните, мы всегда с радостью... Ну и зарабатываю, понятно, прилично. А нас-то всего с Евдокией двое. Детей бог, значит, не дал. Ну я и это, осуществляю от кооператива социальную программу. Хочу повысить культурный уровень на селе, а как же! За свой счет везу, а они видали, как упираются? Арбатов -
Павел Константинович живо заинтересовался рассказом Дерибасова:
– Ай-я-яй, ну надо же! А много народу в вашем кооперативе, Михаил э-э...
– Нет, нет, это, просто Михаил, - с готовностью улыбнулся Дерибасов.
– Махонький у нас кооперативчик. Я, старик пенсионер да девочка - в училище не поступила, год коротает. Но честно скажу: вкалывать приходится...
– Ага, - заинтересованно перебил Павел Константинович, - только не пойму, пенсионер-то вам зачем? Взяли бы напарника помоложе, глядишь и полегче бы было.
– Да руки у него дюже умные, - простосердечно объяснил Дерибасов.
– Что хочешь сделать может.
– Так уж и все?
– усомнился попутчик.
– Абсолютно, - кивнул Дерибасов, обрадовавшись, что разговор отходит от затеи с Арбатовыми к безобидному Елисеичу.
– Этот старик любой завод переплюнет. Потому как от почвы...
– Надо же!
– восхитился собеседник.
– Так это же сколько станков надо иметь! И инструментов...
– Да у него такие инструменты, что никому и не снилось, - убеждал Дерибасов.
– Он их сам делает. У него это, в подвале еще с войны настоящая мастерская.
– А почему с войны?
– Вот видно, что вы не местный, - улыбнулся Дерибасов.
– У нас весь район про это знает, даже из Москвы приезжали. Да он же во время войны целый партизанский отряд оружием снабжал!
– тут Дерибасов споткнулся о слишком пристальный взгляд собеседника, осекся и с ужасом вспомнил последний пункт анонимного письма.
– А вы это, - расплылся он в судорожной улыбке, - к нам в Назарьино, извиняюсь, по какому делу? Может, помочь чем? Я с радостью!
– Спасибо, Михаил. Я, собственно, по чисто служебным делам...
* * *
...Валерий Александрович Калугин, тот самый зам. редактора «Ташлореченских известий», был слегка раздосадован, что уже второй день подряд ему не удавалось использовать редакционную машину в личных целях и приходилось пользоваться городским транспортом. Да еще рядом уселась огромная корявая неопрятная баба, вдавила его в окно, да впридачу усадила на каждое мосластое колено по замызганному ребенку.
Через пару остановок, баба, не меняя выражения лица, неторопливо ссадила детей с колен, завалилась на бок, заорала и упала в проход. Младший ребенок заревел в унисон.
– Что с вами?!
– тщедушный старичок тщетно старался приподнять громоздкое тело.
– Ой, умираю, - неторопливо сообщила баба.
– Грибами на рынке отравили. У стариков купила. У дачников.
– Она снова издала могучий предсмертный вой.
– Скорую!
– завопил кто-то.
– Врача!!!
Старший
– Не ори, дура! Знаешь же, сейчас мамка оклемается.
– Дети, вы тоже грибы ели?!
– испугался кто-то.
– Да вы, дяденька, не бойтесь, - успокоил старший.
– Мама уже третий раз от грибов умирает. Ее дядя Дерибасов грибами отравил.
Бабу взгромоздили на сиденье, обмахивали газетами.
– Это какой дядя Дерибасов?!
– подскочил Валерий Александрович, услышав ненавистную фамилию.
– Это который шампиньонами торгует? Из Назарьино? А как его зовут?!
– Ага. Дядя Миша зовут. Ладно, мам, хватит. Пошли теперь в троллейбус!
А на работе Валерия Александровича уже ждал зав. отделом писем, морали и права. Один из вопросов, по которым он счел нужным советоваться, был о том, стоит ли браться за то самое заявление, с которым так любезно ознакомила Дерибасова директор рынка.
– Безусловно!
– прорычал Валерий Александрович.
– Кооперативы - сейчас актуально, сам знаешь! Тем более, народ уже вовсю травится этими самыми грибочками...
...А тем временем Ташлореченск наполнялся отравлениями. Эпицентром отравлений, естественно, стал рынок.
А на другом конце рынка уже бродила, погрузившись в прояснившиеся вдруг воспоминания, бабка Пелагиада Арбатова. Ох, и молода была Пелагиада в далекие тридцатые! Ох и белая, ох и гладкая, широкая да спокойная, как Назарка в половодье! И рынок тогда был иной - веселее, бойчее, дешевле.
– А тута лаптями торговали, - прогудела бабка Пелагиада, топая между рядами.
– Батюшка, царствие ему небесное, еще один лапоток прихватил, дак его чуть не забили, окаянные...
– Бабка Пелагиада смиренно и внушительно застыла около бочки с солеными огурцами.
– Сынок, Христос с тобой, дай бабушке посолонцовать...
Наконец бабка Пелагиада увидела шампиньоны, долго и тупо разглядывала обоих торговцев и, удовлетворившись осмотром, подшаркала к весам, сообщила укоризненно:
– А тута раньше мясные ряды были, - и басом заухала: - Ой, ратуйте! Ой, люди добрые! Бабку грибами отравили, злодеи! Я вчерась тута у их грибочков купила, сжарила, а вутром чуть не померла! Из последних силушек приплелась, хоть других от погибели спасу! Ой, моченьки моей нету! Ой, окаянные! Креста на вас нету! Отравители!
– Да ты чего, бабка!!!
– испуганно заорал шофер.
– Быть того не может! Я их сам каждый день ем! И дети! И даже внучата!
Бабка Пелагиада, кряхтя, уселась на землю и спокойно сообщила окружающим:
– Помирать буду. На глазах у злодеев.
Юрист и шофер подхватили бабку и, согнувшись под тяжестью истинно арбатовского корпуса, с трудом дотащили ее к машине. Пока шофер гнал до больницы, юрист вручал испуганной бабке компенсации: за грибы, за ущерб здоровью, на лекарства, на гостинцы внучатам и за молчание.