Гарольд Дурсль

gekkon

– Это что у тебя?
– Сириус, нагло развалившийся в кресле, удивленно приоткрыл рот.

– А я помню?
– Гарри и сам заинтересовался. Мантия была спешно поднята и проверена. Вытащив из кармана золотую чашу, Гарри с недоумением уставился на нее.
– Так я все же победитель? Это тот самый кубок?

– Оп-па!
– Сириус одним прыжком оказался рядом и выхватил кубок.
– Ты выиграл, это правда, но эта красотка - не кубок победы. Чаша Хельги. Гарри, ну не копайся, надень хоть что-то и бегом возвращать тебе память. Хочу узнать, где ты ее взял.

Заново просмотрев свои воспоминания, Гарри немного растерялся. Пережил

все эти ужасы он сам, но смотрел на стороны и не боялся. Только злился. Вот тут он мог применить заклинание огня, тут принять анимагическую форму, а вот тут… а он бегал и швырялся Ступефаями. Хорошо, хоть Том не растерялся. И хорошо, что перед стиранием памяти Гарри рассказал все, что говорил ему голос. И его имя. И вообще все, что произошло. В том числе, и как к нему попала чаша. Случайно и впопыхах.

К обеду прибыл Люциус с остальными. Драко, едва вырвавшись из рук отца, кинулся к Гарри и принялся молча ощупывать его. Гарри послушно поднимал руки, поворачивался и твердил, что с ним все в порядке. Блейз горестно вздыхал и молчал. Сайф дождался окончания осмотра, отодвинул Драко и прижал Гарри к груди.

– Живой. Идиот. Выпороть бы тебя за наши волнения. Как прошел?

– Ужасно, - покаялся Гарри.
– Посмотри в думосборе, сам поймешь.

Тетя Мардж немного не понимала всеобщего волнения, но когда ей рассказали, что Гарри едва не погиб, упала в обморок. А позже, за обедом, ежеминутно прикладывала к глазам платок и подкладывала Гарри лучшие кусочки. Этим же занимался и Драко. Люциус слегка морщился, но молчал по поводу столь явного нарушения этикета. Лестрейнджи молча ели, старательно не глядя по сторонам. К десерту Томас всерьез заинтересовался этой скромностью. И, кажется, сделал выводы.

– А что там с Барти?

Рудольф принялся прожевывать кусочек крема, Рабастан - изучать ложечку. Но молчали они недолго. Рабастан крайне осторожно вернул ложечку на стол и скривился.

– Умер он. Случайно.

Эта новость оказалась слишком уж новой. И неожиданной для всей компании. Рабастан, не дожидаясь расспросов, все так же не отрывая взгляда от содержимого тарелки, рассказал, что они с братом по дурости не забрали у Крауча пояс, на котором тот и повесился. В халатности и лени Лестрейнджей обвиняли долго и с удовольствием. Братья вяло оправдывались и покаянно вздыхали.

– Тонкс-то хоть не уморили?
– полюбопытствовал Томас в самом конце.

– Да что с ней станется? Сидит, воет. Лучше бы она удавилась, - в сердцах бросил Рудольф.
– Из Барти хоть что-то выдавить можно было, а что взять с безумной?

– Кровь, - загадочно ответил Томас и поднялся.
– Сайф, у тебя осенью ТРИТОНы, так что нечего терять время. Пойдем, составим расписание занятий.

И тут Сириус с загадочным видом выставил на стол чашу. Томас немедленно вернулся на место и уставился на золотой кубок.

– Барсук… - растерянно пробормотал он.
– Откуда?

– Подарок Волдеморта, - хихикнул Сириус. Еще раз изучив содержимое думосбора и проверив чашу на предмет наложенных чар, порчи или проклятий, наконец-то вспомнили о возможности допросить Тома. Голос был еще достаточно живым и охотно отвечал на вопросы. Да, контакт крови Гарри с чашей освободил еще один заключенный в ней кусочек души. Да, Том не преминул подпитать гибнущие силы и использовать их для защиты Гарри. Да, сейчас он чувствует себя не в пример лучше, но не обольщается: разум Гарри активно уничтожает его сознание. Для мальчика это,

конечно, отлично, но для Тома невероятно печально. И, нет, он понятия не имеет, сколько еще кусков осталось. Устав мучить Гарри, его милостиво отпустили. Гарри мстительно прихватил свой трофей с собой. Выйдя за дверь, он повернулся к Блейзу, сделал торжественное лицо и начал завывающим тоном:

– Блейз Забини, сим вручаю тебе знак своей милости и расположения и назначаю паладином своим. А теперь падай на колени, я тебя мечом освящу.

Блейз выхватил чашу и прижал ее к груди.

– Ну наконец-то. А то прям обидно, все с атрибутами, а я хожу, как дурак. Спасибо, в общем. Доверие оправдаю, мечом осенюсь, слушаю и повинуюсь, благодарен, короче. Айда, пока в библиотеку не загнали, хоть по парку побегаем.

По парку они бегали неделю. За это время в окружающем мире, за забором имения, события развивались стремительно. Для начала, нашли настоящего Перси, который весь турнир провел в вынужденной коме у себя в сундуке. Французские и болгарские гости отбыли восвояси. Люпин получил какое-то известие и рванул на север. Гарри подслушал, как Люциус говорил Сириусу, что пусть лучше на людоедов охотится, чем воет в подвале. А потом небеса рухнули на землю, земная твердь разверзлась и выпустила в парк Малфой-мэнора злобную подземельную тварь. Проще говоря, в гости пожаловал Снейп. С привычной брезгливостью во взгляде осмотрел растрепанного Гарри с метлой наперевес и важно проследовал в кабинет Люциуса. Затем он не менее величественно посетил Тонкс. Вернувшись, он еще раз облил Гарри презрением и удалился. Люциус только хмыкнул.

– Немытая башка в своем репертуаре. Ради открытия готов и на сотрудничество с врагами. Но на мою метку он косился крайне заинтересованно. Подозреваю, что когда-нибудь он дозреет до просьбы изменить и его.

Гарри немедленно ощетинился.

– Тогда ему придется извиниться!

Сириус щелкнул его по носу.

– Не ставь условий, пока не спросили, и проживешь несколько дольше. А если Снивеллиус добьется успеха, то я сам буду за него извиняться.

– Во главе стаи оборотней, - добавил незаметно подошедший Томас.
– Кровь зараженного ликантропией метаморфа плюс разработки Снейпа в модификации аконитового зелья могут спасти сотни несчастных. Кроме вас, конечно.

В следующие несколько минут Гарри узнал о себе много неприятного. В частности то, что они все лодыри, манкирующие добрым отношением к себе и убивающие время беготней по кустам вместо вдумчивого изучения старинных фолиантов. В пример были поставлены знаменитые личности, в том числе и Снейп. Гарри покаянно кивал, осознавал и обещал. Так же, как и остальные. Картину общего покаяния немного портило сдавленное хихиканье Блейза, но в целом они сумели растопить очерствевшее сердце Томаса и выбить разрешение пообедать перед учебной экзекуцией.

Обед окончился предсказуемой в последнее время неожиданностью. В открытое окно влетела странная птица. Опустившись на паркет, она горделиво выпрямилась, выставляя вперед длинную ногу и с достоинством изгибая шею. Щелкнула тонким загнутым клювом и встряхнулась. В ее черных глазах явственно читалось неодобрение. Причем что именно не понравилось посланнику, было не ясно. Возможно, что мебель, обитая английским ситцем в цветочек.

– Что за… - Птица, сложив окончательное мнение о доме, ляпнула на паркет сочную кляксу. Люциус смачно выругался.
– Египетская тварь. Где у тебя там письмо?