Гарри Поттер и Дары Cмерти
Шрифт:
По-видимому, и у Скримджера идей на этот счёт не было. Несколько секунд он, прищурясь, вглядывался в Рона, а затем снова обратился к завещанию Дамблдора.
– «Мисс Гермионе Джин Грейнджер я оставляю свой экземпляр „Сказок барда Бидля“ в надежде, что она найдёт их занимательными и поучительными».
На сей раз Скримджер извлёк из мешочка небольшую книжку, такую же, казалось, древнюю, как лежащие наверху «Тайны наитемнейшего искусства». Её покрытый пятнами переплёт кое-где уже облупился. Гермиона молча приняла от Скримджера книжку, положила себе на колени и опустила
– Как вы думаете, мисс Грейнджер, почему Дамблдор завещал вам эту книгу? – поинтересовался Скримджер.
– Он… он знал, что я люблю читать, – сдавленным голосом ответила Гермиона, вытирая глаза рукавом.
– Но почему именно эту?
– Я не знаю. Наверное, он думал, что она мне понравится.
– Вы когда-либо обсуждали с Дамблдором шифры или иные средства передачи секретных сообщений?
– Нет, не обсуждала, – продолжая вытирать глаза, ответила Гермиона. – И если Министерство за тридцать один день не смогло обнаружить в книге тайный шифр, сомневаюсь, что это удастся мне.
Она подавила рыдание. Трое друзей сидели на софе, прижавшись друг к другу так плотно, что Рону с трудом удалось выпростать руку, чтобы обнять Гермиону за плечи. Скримджер снова уставился в завещание.
– «Гарри Джеймсу Поттеру, – начал он, и внутри у Гарри всё сжалось от волнения, – я оставляю пойманный им в первом его хогвартском матче по квиддичу снитч, как напоминание о наградах, которые достаются упорством и мастерством».
Скримджер вынул из мешочка крошечный, размером с грецкий орех, золотой шарик, с довольно вяло трепетавшими серебряными крыльями, и Гарри поневоле ощутил себя обманутым в ожиданиях.
– Почему Дамблдор оставил вам снитч? – спросил Скримджер.
– Понятия не имею, – сказал Гарри. – По причинам, которые вы только что зачитали, я думаю… Как напоминание о том, чего можно достичь, если ты упорен и так далее.
– То есть вы полагаете, что это подарок чисто символический?
– Наверное, – ответил Гарри. – Каким же ещё он может быть?
– Вопросы задаю я, – сказал Скримджер и пододвинул своё кресло поближе к софе.
Снаружи уже наступили настоящие сумерки, видневшийся в окнах гостиной шатёр возносился над живой изгородью, как белый призрак.
– Я заметил, что торт, испечённый на день вашего рождения, имеет форму снитча, – сказал Скримджер, обращаясь к Гарри. – Почему?
Гермиона иронически хмыкнула.
– О, разумеется, торт не может быть всего лишь ссылкой на то, что Гарри – великий ловец, это было бы слишком просто, – сказала она. – В его глазури наверняка скрыто послание от Дамблдора!
– Не думаю, что в глазури что-либо скрыто, – сказал Скримджер, – зато очень удобно скрывать маленькие предметы в снитче. Вы, разумеется, знаете почему?
Гарри пожал плечами. А вот Гермиона ответила (Гарри подумал, что привычка отвечать на вопросы въелась в неё так глубоко, что она просто ничего не может с собой поделать):
– Потому что снитчи
– Чем? – в один голос спросили Гарри и Рон – оба считали, что знания Гермионы о квиддиче близки к нулю.
– Правильно, – подтвердил Скримджер. – До того как снитч выпускают в игру, никто к нему голыми руками не прикасается, даже его изготовитель всегда работает в перчатках. Снитч несёт на себе чары, благодаря которым он узнает первого притронувшегося к нему человека – на случай, если возникнут какие-то споры о том, кто его поймал. Этот снитч, – он поднял золотой шарик повыше, – помнит ваше прикосновение, Поттер. И я подумал, что Дамблдор, который, при всех его недостатках, был изумительным магом, мог заколдовать снитч так, чтобы он открывался только для вас.
Теперь сердце Гарри билось намного быстрее. В правоте Скримджера он не сомневался. Как же ему извернуться и не притронуться к снитчу голыми руками на глазах у министра?
– Вы молчите, – продолжал Скримджер. – Возможно, вы уже знаете, что кроется в снитче?
– Нет, – ответил Гарри, продолжая гадать, как создать видимость прикосновения к снитчу, не трогая его. Если бы только он владел легилименцией, владел по-настоящему, если бы мог прочесть мысли Гермионы – Гарри практически слышал, как они буйно мечутся в её голове.
– Возьмите его, – негромко сказал Скримджер.
Гарри взглянул в жёлтые глаза министра и понял, что выбора нет – остаётся лишь подчиниться. Он протянул руку, и Скримджер медленно и осторожно опустил снитч ему на ладонь.
И ничего не произошло. Едва пальцы Гарри сомкнулись на снитче, усталые крылья встрепенулись и замерли. Скримджер, Рон и Гермиона продолжали жадно вглядываться в частично укрытый пальцами Гарри мячик, словно ещё надеялись, что он превратится в нечто иное.
– Весьма драматично, – холодно произнёс Гарри.
Рон с Гермионой рассмеялись.
– Надеюсь, это всё? – спросила Гермиона, приподнимаясь с софы.
– Не совсем, – ответил Скримджер, теперь уже разозлившийся по-настоящему. – Дамблдор оставил вам ещё одну вещь, Поттер.
– Какую? – спросил Гарри, и волнение разгорелось в нём с новой силой.
На сей раз Скримджер читать по завещанию не стал.
– Меч Годрика Гриффиндора, – ответил он.
Гермиона и Рон замерли. Гарри огляделся в поисках инкрустированной рубинами рукояти, однако меча Скримджер из мешочка не доставал, да и в любом случае меч там не поместился бы.
– И где же он? – подозрительно спросил Гарри.
– К сожалению, – сообщил Скримджер, – Дамблдор не имел права распоряжаться этим мечом. Меч Годрика Гриффиндора – важная историческая реликвия и как таковая принадлежит…
– Он принадлежит Гарри! – горячо воскликнула Гермиона. – Меч сам выбрал его, Гарри нашёл этот меч, получил его от Распределяющей шляпы…
– Согласно надёжным историческим источникам, меч может являться любому достойному гриффиндорцу, – заявил Скримджер. – А это не позволяет обратить его в исключительную собственность мистера Поттера, что бы там ни решил Дамблдор.