Гарри Поттер и Дары Cмерти
Шрифт:
– УХОДИМ! – крикнул Гарри и, схватив Гермиону и Рона за руки, крутнулся на месте.
Темнота, ощущение стягивающихся пут, но что-то было не так. Рука Гермионы выскальзывала из ладони Гарри.
Ему казалось, что он вот-вот задохнётся, дышать было нечем, он ничего не видел, единственным, что осталось на свете плотного, были рука Рона и пальцы Гермионы, неторопливо уплывавшие от него.
Потом он увидел дверь дома номер двенадцать на площади Гриммо, молоток в форме змеи, но не успел ещё набрать воздуха в грудь, как послышался крик, полыхнуло лиловое пламя,
Глава 14
Вор
Гарри открыл глаза, и его тут же ослепили золото и зелень. Что с ним случилось, он не понимал и знал только одно – он лежит вроде бы на листве и каких-то веточках. Стараясь набрать воздуха в словно слипшиеся лёгкие, он поморгал и сообразил, что глаза ему слепит свет солнца, пробивающийся сквозь нависший высоко над ним покров листвы. Потом что-то задёргалось совсем рядом с его лицом. Гарри перевернулся, с трудом поднялся на четвереньки, изготовясь к схватке с каким-нибудь маленьким, но свирепым зверьком, но вместо него увидел ступню Рона. Оглядевшись вокруг, он обнаружил и Гермиону, лежавшую среди деревьев.
Поначалу он решил, что это Запретный лес, и обрадовался (хоть и знал, как глупо и опасно приближаться к Хогвартсу), что сейчас можно будет прокрасться между деревьями к хижине Хагрида. Однако спустя секунду-другую Рон негромко застонал, и Гарри, подползая к нему, понял, что они вовсе не в Запретном лесу – деревья были моложе, расставлены попросторнее, да и земля выглядела здесь почище.
Добравшись до Рона, он встретился с Гермионой, тоже передвигавшейся на четвереньках. Едва Гарри увидел Рона, все прочие мысли словно вымело из его головы. Весь левый бок друга заливала кровь, лицо на фоне покрытой листвой земли казалось серовато-белым. Действие Оборотного зелья заканчивалось – Рон походил на нечто среднее между ним и Кроткоттом, волосы его понемногу рыжели, но лицо лишалось и тех немногих красок, какие в нём ещё оставались.
– Что с ним?
– Расщепило, – ответила Гермиона, которая уже деловито ощупывала рукав Рона, больше всего остального пропитанный тёмной кровью.
Гарри с ужасом смотрел, как она раздирает на Роне рубашку. Расщепление всегда казалось ему чем-то потешным, но это… Когда Гермиона обнажила предплечье Рона, на котором отсутствовал немалый кусок плоти, словно отхваченный ножом, внутри у Гарри зашевелилось что-то очень неприятное.
– Гарри, быстро, в моей сумочке, бутылочка с наклейкой «Экстракт бадьяна»…
– В сумочке… а, ну да…
Гарри подбежал к месту, на котором приземлилась Гермиона, схватил крошечную бисерную сумочку, порылся в ней. Под руку подворачивалась всякая ненужная дребедень: кожаные корешки книг, шерстяные рукава джемперов, каблуки…
– Скорее!
Гарри подхватил с земли свою палочку, сунул её в глубь сумочки:
– Акцио, бадьян!
Из сумочки вылетел коричневый пузырёк. Гарри поймал его в воздухе и торопливо вернулся к Гермионе и Рону, веки которого приоткрылись, показав белизну глазных яблок.
– Он
Гарри откупорил пузырёк, отдал его Гермионе, и она уронила на кровоточащую рану три капли зелья. Взвился зеленоватый дымок, а когда он рассеялся, Гарри увидел, что кровь из раны идти перестала. Да и сама рана выглядела теперь так, точно она заживала вот уже несколько дней – её затянула свежая кожа.
– Ничего себе, – сказал Гарри.
– Я боялась воспользоваться чем-то другим, – дрожащим голосом произнесла Гермиона. – Есть заклинания, которые могут исцелить его полностью, но я не решилась прибегнуть к ним – вдруг ошибусь и сделаю только хуже… а он и так потерял много крови…
– Как он поранился? И вообще… – Гарри потряс головой, чтобы прояснить её, понять, что происходит. – Почему мы здесь? Я полагал, мы возвратимся на площадь Гриммо.
Гермиона тяжело вздохнула. Казалось, она, того и гляди, расплачется.
– Гарри, я думаю, что мы туда больше не вернёмся.
– Что ты?
– Когда мы трансгрессировали, Яксли вцепился в меня, и я не смогла от него оторваться, он слишком силён. Он так и держался за меня, когда мы появились на площади Гриммо. А потом… В общем, я думаю, он увидел дверь, понял, что там мы и живём, и немного ослабил хватку. Мне удалось стряхнуть его и перебросить нас сюда.
– Так где же он? Постой… ты хочешь сказать, он на площади Гриммо? Но не мог же он попасть внутрь дома.
В глазах Гермионы заблестели невыплаканные слёзы, она закивала:
– Думаю, мог, Гарри. Я… я заставила его отцепиться с помощью заклинания Отвратись, но он уже был в это время там, где действует заклятие Доверия. После смерти Дамблдора Хранителями Тайны стали мы, а я выдала её Яксли, ведь так?
Притворяться смысла не имело – в том, что Гермиона права, Гарри не сомневался. И это было серьёзным ударом. Если Яксли удалось проникнуть внутрь дома, вернуться на площадь Гриммо они не смогут. Уже сейчас он мог призвать в дом других Пожирателей смерти, и они трансгрессировали туда. Каким бы мрачным и гнетущим этот дом ни был, он давал им безопасное пристанище, к тому же и Кикимер стал теперь веселее и дружелюбнее. С сожалением, не имевшим никакого отношения к еде, Гарри представил себе, как домовик возится с тушёным мясом и пирогом с почками, которых ни Гарри, ни Рон, ни Гермиона попробовать так и не успели.
– Прости меня, Гарри, прости!
– Не говори глупостей, ты ни в чём не виновата! Если кто и виноват, так это я.
Гарри сунул руку в карман и вытащил глаз Грюма. Гермиона в ужасе отшатнулась.
– Амбридж вставила его в дверь своего кабинета, чтобы шпионить за работающими снаружи людьми. Я не смог оставить его там… вот так они и узнали, что кто-то пробрался в Министерство.
Ответить ему Гермиона не успела – Рон открыл глаза и застонал. Лицо его всё ещё оставалось серым и поблёскивало от пота.