Гарри Поттер и Фактор Неопределённости
Шрифт:
На глаза навернулись слезы, но он сдержал их, кривя лицо и приказывая боли проваливать в тот отдаленный уголок разума, в котором она обычно жила. Образ матери, обнимающей Гермиону, застыл перед глазами... Хотелось бы мне, чтобы они с тобой познакомились, подумал он. Они бы тебя тоже полюбили.
Это стало последней каплей. Он сдался, уронил голову на руки и зарыдал.
Гермионе снилось, что она смотрит на каменистый берег в серо-серебристых тонах. Солнце уже почти село, и буруны потоками пены и воды накатывали на покрытый галькой пляж. Где-то сбоку виднелись большие валуны.
Он брел по мокрому песку, оставляя за собой следы, которые тут же смывал прилив. Руки он держал в карманах и смотрел на горизонт. Вдруг он посмотрел на кого-то у нее за спиной и ухмыльнулся, махая ему рукой. Он присел, раскинул руки, и к нему в объятья, размахивая ручонками, побежал маленький мальчик лет четырех. Гарри подкинул ребенка и встал, прижимая его к себе; мальчуган по-хозяйски обнял отца за шею... конечно, Гарри был отцом мальчика, как же иначе? Гермиона издали наблюдала за нежной сценой, как Гарри указал на океан и что-то сказал мальчику. Кто его мать? задалась вопросом она. Не я ли? Тогда где я?
Гарри обернулся через плечо, и его взгляд словно бы протаранил ее; она почувствовала, как падает куда-то вперед...
Вдруг она оказалась в Чертоге в Байликрофте, только в комнате не было стен. Вместо них был один туман, дым да чад, простиравшийся до кровати, на которой она была. Она сидела посреди ложа, разглядывая каменный пол, мох, разрастающийся в его трещинках (на самом деле пол в Чертоге был из твердой древесины), и сгустки тумана, лижущие кончики простыней. Она огляделась и обнаружила, что рядом с ней сидел Гарри, на самом деле, она была в его объятьях. Она опустила глаза и поняла, что они оба были абсолютно голыми, но чувствовали себя вполне комфортно. Гарри улыбнулся, глядя прямо ей в глаза, потом наклонился и поцеловал в шею. Гермиона расслабилась и улыбнулась себе под нос, обняв его за плечи... вдруг она ощутила, что крепко сжимает что-то в руке. Она посмотрела вниз и заметила какой-то металлический блеск, но не успела осознать, что держит очень длинный острый нож, как рука по собственной воле всадила его Гарри в сердце.
Она резко вдохнула и отшатнулась прочь, поднеся к глазам свою окровавленную руку. Гарри сидел на постели с широко раскрытым ртом и глазами, нож торчал у него из груди, а из раны лилась кровь. Он протянул к ней руку и упал лицом на простыни.
И вот Гермиона сидит на коленях на траве и смотрит на надгробие с надписью “Гарри Поттер: Мальчик-Который-Умер”. Ни дат, ни других надгробий рядом. Она огляделась и поняла, что находится на поляне недалеко от Хогвартса, на той самой, где они нашли тело Рона. Она оцепенело таращилась на могилу. Кто-то потянул ее за рукав, она обернулась и увидела мальчугана с пляжа. Ей показалось, что ее сердце сейчас разобьется — у мальчишки были зеленые глаза Гарри и ее волнистые каштановые волосы. Лицо его было мокрым от слез, и он держал в руках букет цветов. Он нагнулся, положил цветы рядом с надгробием, потом по-свойски взобрался ей на колени. Гермиона обняла мальчика, так как не знала, что еще сделать, и вообще, кто этот ребенок — может, какой-то мысленный образ, сочетающий в себе ее
— Папочка, — сквозь слезы пискнул мальчик.
Тут кто-то схватил ее за плечо и резко развернул. Она уставилась в зеленые глаза Гарри, полные ярости — он стоял рядом, весь в грязи и земле, в разодранной мантии и с торчащим из груди ножом. Он сильно встряхнул ее за плечо, потом еще раз, и еще, и еще, и еще...
Гермиона кое-как проснулась и обнаружила, что на краю кровати сидит Квинн и трясет ее за плечо. Она села, чувствуя, как по лицу в три ручья бежит пот.
— Чт... чт... — выдавила она.
— Ты кричала во сне, — объяснила Квинн. — Боже мой, как ты меня напугала! Плохой сон?
Гермиона закрыла глаза руками, пытаясь прогнать стоящие пред глазами образы.
— Ужасный... ужасный, — слава Богу, Квинн не стала допытываться, о чем был сон, просто сидела рядом и держала за руку. — Я просто боюсь... худшего.
Квинн покачала головой:
— Не волнуйся за Гарри, он может за себя постоять.
Гермиона выпрямилась, и простыни свалились ей до пояса:
— Ты не понимаешь... с ним что-то происходит, и мы не знаем, что это.
— Что ты имеешь ввиду? — нахмурилась Квинн.
— У него были эти... припадки. Первый был таким мощным, что вызвал защитную кому, которую мы разработали как раз для таких случаев. Второй был не таким сильным, но он все равно потерял сознание.
— Эти припадки... можешь их описать?
— Начинались они с болей в шраме. Он иногда побаливает, чуть сильнее — когда рядом какое-нибудь зло, но Гарри сказал, что так больно не было никогда. А потом он терял сознание.
— А припадки, случайно, не во время грозы были?
Гермиона задумалась:
— Первый — да... и, да, во второй раз тоже шел дождь, — она взглянула на Квинн. — Это тебе что-то говорит?
— Кто-то мог пытаться связаться с ним или послать сообщение, — она постучала себе по лбу. — Из разума одного колдуна в разум другого.
— Это должен быть кто-то злой, раз они пытались ему навредить.
— А может, они не пытались ему навредить? Ты же сказала, что второй раз был не таким сильным.
— Да... и Гарри говорил, что он ему показался ближе.
— Будто тот, кто это дело посылал, понял, что перестарался с первым посланием, и во второй раз был аккуратнее.
Гермиона была поражена:
— С такой стороны я об этом не думала.
— Возможно, посылающий это делал впервые... вот почему я спросила про грозу. Благодаря электрическим зарядам в воздухе во время грозы гораздо легче посылать подобные сообщения. Новичок выбрал бы такой вечер, чтобы скомпенсировать недостаток опыта. Гарри не говорил, он ничего не получал во время припадков? Слова, картинки, имена, лица?
— Не говорил... но я и не спрашивала.
— Он может этого даже не осознавать, вообще, этот способ доставки посланий довольно болезненный. Но мы сможем извлечь информацию, если он ее получил. Тебе на ум не приходит никто, кто бы мог отправить ему тайное послание?
— Может Сорри?
— Не думаю. Он разве не говорил, что всячески избегал контактов с Гарри?
— Не знаю, кто бы еще это мог быть, — она взяла в рот костяшку пальца, размышляя. — Я еще кое-что должна тебе сказать. Насчет человека, с которым я встречалась, Джеральда Ван Хавена.