Гарри Поттер и Фактор Неопределённости
Шрифт:
— Гарри! — воскликнул Лефти, заметив его. — Молодец, что зашел, парень. Давай, посиди со мной малость.
Было абсолютно не похоже, что после потери ноги и руки он сильно пал духом. Гарри уселся рядом с кроватью наставника.
— Ты как?
Лицо Лефти содрогнулось от боли, но так быстро, что Гарри не знал — может, ему привиделось?
— Скоро буду как новенький. И не надо мне тут сопли от сочувствия разводить, слышал? Приделаю себе хорошую деревянную ногу, как у пирата... и, чтоб ты знал, мне всегда хотелось какую-нибудь опасную штуку, типа крюка, вместо руки! — он хлопнул оставшейся рукой
— Это все я виноват.
— Не, вы только поглядите на этого убежденного эгоцентриста!
— Аллегра это делает только затем, чтобы меня достать.
— Не тебя бы, так кого-нибудь еще. И потом, я бы не стал судить по ее делишкам. Эта дама — сдвинутая психбольная.
— Хотелось бы. От этого все стало бы настолько проще.
— Мы ее возьмем. Да у нее на хвосте вся Р.Д. висит! Даже не думай сам за ней гоняться, слышишь, парень? Не время сейчас геройствовать.
Гарри посидел у него еще с полчаса и ушел, не сказав ничего о своих планах относительно Аллегры. Потом он заскочил к Люпину, по большей части оправившемуся от отравленного зелья, и тоже ему почти ничего не сказал — не то чтобы он ему не доверял, просто, чем меньше Люпин знал, тем меньше будет вероятности, что узнают остальные; а Гарри предпочитал оставаться незамеченным. Про себя он признавал, что Лефти прав. Мобилизована была вся дивизия... но они не знали ее так, как знал Гарри, и под угрозой были не их друзья и любимые. Это моя битва, думал Гарри, лежа на своей потрепанной койке. Затем его веки сомкнулись, и он стал засыпать.
— Гарри!
Гарри подскочил как ошпаренный, спрыгнул с кушетки и принялся суматошно оглядываться. Над кроватью парил зеленый Проводной пузырь.
— Ремус?
— Ты соображаешь, что творишь?
— Как ты вывел пузырь за пределы Р.Д.?
— Не важно! Ты хоть понимаешь, что я тебя со вчерашнего дня ищу?
— Извини, я... — он прочистил горло и попытался успокоить сердце, которое до сих пор не вернулось из пяток на свое место. — Я должен сам с этим разобраться.
— Уверен, что это разумно? Такие решения лучше принимать на холодную голову.
Гарри подтянулся:
— Люпин, тебе следует помнить, что я — твой непосредственный начальник.
— Блин! Только не тогда, когда ты ведешь себя, как шестнадцатилетний пацан!
— Я тут жизни пытаюсь спасти! Если я дам Аллегре то, чего она хочет, вы все будете в безопасности!
На Гарри нахлынуло чувство вины, но он его поборол. Он не рассказал про Обращение никому из Р.Д., хоть и знал, что должен был. Просто он не мог избавиться от ощущения, что чем меньше народу об этом знало, тем лучше.
— Зато ты будешь в опасности! Меня такой обмен совершенно не устраивает.
— И что с того, Ремус? Даже если ей вздумается меня прикончить, истязать, выдрать мне глаза (в оригинале у автора несколько другие “шарики”, но в русском “они” прозвучали бы неадекватно ситуации — прим. пер.) и повесить на елку вместо игрушек — что с того?
Какое-то время Люпин молчал.
— Кого ты защищаешь, Гарри? Кто тебе так дорог, что ты готов сдаться, наплевав на последствия для себя самого и всего остального мира, просто чтобы Аллегра не добралась до этого человека? —
Гарри прикрыл глаза, и вопрос пинбольным мячиком заметался в мыслях... но на него он знал ответ:
— Да.
— Понятно... — Гарри практически слышал, как крутятся шестеренки в голове у Люпина. — Знаешь, мне бы следовало сообщить Арго твое местонахождение. Она так на тебя зла — просто рвет и мечет. “Подростковая мания а-ля Джон Уэйн ходить на драконов в одиночку” — так она, кажется, выразилась... хотя, я не уверен, кто такой Джон Уэйн. Какой-то американец, несомненно.
Но Гарри пропустил последнее мимо ушей; в его груди всколыхнулась надежда:
— То есть... ты хочешь сказать, что еще не сообщил ей о моем местонахождении?
— Я сначала хотел поговорить с тобой. Я имею представление о ситуациях, когда лучше держать все в тайне, — вздохнул он. — Поверить не могу, что собираюсь это сделать.
— Мне нужна твоя помощь, Ремус. Могу я на тебя рассчитывать?
— Да.
— Хорошо. Будь добр, пошли мне Персефону — она самая надежная. У меня в Круге есть источник, мне нужно с ним связаться. И отсылай мне копии почасовых развед. докладов.
— Зачем?
— Если мой источник не сможет сказать, где Аллегра, придется отслеживать ее самому.
— Она может избавить тебя от хлопот и прийти сама.
— Нет. Она все еще думает, что я тяну резину и жду ее следующего хода. Терпения у Аллегры в избытке. Чем дольше и сильнее я буду мучиться, тем ей лучше. Она подождет, пока я до нее доберусь.
— Ладно, тебе лучше знать, — он сделал паузу. — Гарри... я за тебя рад.
— Что?
— Ну... ты знаешь...
— А! Спасибо.
— Мне кажется, вы давным-давно к этому шли.
— Мне тоже. И, Ремус? Не хорони меня раньше времени. Я уже не тот девятнадцатилетний мальчишка, которого знала Аллегра во время работы в Р.Д.. Я не намерен так просто сдаваться.
— Рад слышать. Сейчас отправлю Персефону, — зеленый пузырь испарился с легким “поп”. Подбодренный Гарри плюхнулся обратно на кушетку.
Солнце медленно спускалось к горизонту, а он все лежал, перебирая в голове непростые, тревожные мысли. Он волновался о том, каким может быть следующий шаг Аллегры. Он беспокоился, что когда все закончится, он может лишиться работы. Он не мог перестать думать о том, какие ужасные будут последствия, если Волдеморт снова вернется к власти. От тоски по Гермионе щемило в груди. Он закрыл глаза и представил себе ее лицо, глаза, улыбку. Прости, Гермиона, подумал он. Как бы мне хотелось, чтобы ты была рядом.
Гермиона припарковала джип перед зданием Спеллбаунд Букс, Инк. Раньше она здесь никогда не была, но Джеральд ей о нем рассказывал. Штаб компании располагался в аккуратном деревенском домике, окруженном колышущимися вязами и идеально подстриженным газоном. Преимущество колдовских издательств состояло в том, что им не нужно было громоздкое машинное оборудование и печатные станки... текст колдовством переносился на бумагу, и продукцию тут же посылали на торговые точки — в товарных складах не было необходимости.