Гарри Поттер и Принц-полукровка ( перевод Народный)
Шрифт:
— Мерлинова борода, Том! — воскликнул Хорохорн. — Семь! Разве убить одного человека — недостаточно ужасно?! И в любом случае… разделение души — само по себе страшно… Но чтоб разорвать её на семь частей!..
Теперь профессор выглядел глубоко обеспокоенным: он смотрел на Ребуса так, словно никогда не знал того по—настоящему, и, догадался Гарри, уже сожалел, что вообще ввязался в этот разговор.
— Конечно, все наши рассуждения совершенно гипотетичны, верно? — пробормотал он. — Чисто академические…
— Да, сэр, разумеется! — тут же заверил его Ребус.
— И, тем не менее, Том… держи в секрете всё, что я рассказывал… То есть, всё, что мы обсуждали. Никому не понравятся слухи, будто мы тут болтаем
— Никому ни слова, сэр! — пообещал Ребус и ушёл, но прежде Гарри успел рассмотреть его лицо: оно светилось таким же диким счастьем, как в момент, когда Ребус узнал, что он волшебник; и счастье это не добавило его лицу привлекательности. Напротив, оно стало менее человечным…
— Благодарю, Гарри, — тихо произнёс Дамблдор. — Пойдём отсюда…
Когда юноша приземлился на полу кабинета, Дамблдор уже сидел за столом. Гарри тоже уселся и стал ждать, пока директор заговорит.
— Я очень давно надеялся увидеть недостающую часть беседы, — произнёс наконец Дамблдор. — Она подтверждает верность моей догадки, свидетельствует о том, что я действовал правильно, и о том, как много нам ещё предстоит…
Гарри вдруг заметил, что все бывшие директора и директрисы с портретов, позабыв о сне, внимательно прислушиваются к разговору. А тучный красноносый волшебник даже достал слуховую трубку.
— Итак, Гарри, — продолжил Дамблдор, — уверен, ты понимаешь смысл того, что услышал. В твоём возрасте, может, с разницей в несколько месяцев, Том Ребус всеми возможными способами пытался выяснить, как стать бессмертным.
— И вы думаете, сэр, у него получилось? Он сделал хоркрукс? И именно потому не погиб, когда пытался убить меня? Потому что где—то у него был спрятан хоркрукс и часть души осталась невредимой?
— Часть… или несколько частей, — кивнул Дамблдор. — Ты слышал Волдеморта. Важнее всего ему было узнать мнение Горация о том, что станет с волшебником, создавшим больше одного хоркрукса; что станет с волшебником, готовым ради бессмертия совершить несколько убийств, всякий раз терзая душу, дабы сохранить её в нескольких, отдельно спрятанных хоркруксах. Об этом ему не могла бы поведать ни одна книга. И, насколько я знаю… насколько, уверен, знал и Волдеморт — ни один волшебник не заходил дальше разделения души всего на две части.
Дамблдор помолчал секунду, выстраивая мысли, и продолжил:
— Четыре года назад я получил неоспоримое доказательство того, что Волдеморт разделил свою душу.
— Где?.. — изумился Гарри. — Когда?
— Ты сам дал мне его, — ответил Дамблдор. — Дневник, тот самый дневник Тома Ребуса, который давал указания, как открыть Потайную комнату.
— Не понимаю, сэр, — признался Гарри.
— Ну, хотя сам я не видел появившегося из дневника Ребуса, ты описал мне феномен, которого я ещё ни разу не наблюдал. Чтобы простое воспоминание стало думать и действовать само по себе? Чтобы простое воспоминание высасывало жизнь из девочки, в руки которой оно попало? Нет, внутри злосчастной книги жило нечто куда более зловещее… часть души, я был почти уверен в этом. Дневник оказался хоркруксом. Однако вопросов возникло не меньше, чем ответов. Что меня больше всего заинтересовало и насторожило — так это назначение дневника быть не только вместилищем души, но и оружием.
— Всё равно не могу понять, — пробормотал Гарри.
— Дневник сработал так, как и должен сработать хоркрукс — иными словами, заключённый в нём фрагмент души был в безопасности и, разумеется, сыграл свою роль в предотвращении смерти владельца. Но Ребус, вне всяких сомнений, и правда желал, чтобы дневник был прочтён и частица его души завладела чьим—то телом, дабы снова выпустить на свободу слитеринское чудовище.
— Ну, он ведь не хотел, чтобы
— Совершенно верно, — кивнул Дамблдор. — Но обрати внимание: если он планировал передать дневник кому—то другому, или спустя годы подсунуть хоркрукс одному из студентов Хогвартса, его отношение к скрытому в тетради бесценному кусочку собственной души выглядит крайне беспечным. Назначение хоркрукса, как объяснил профессор Хорохорн, состоит в том, чтобы хранить частичку себя в безопасном тайном месте, а не швырять кому-нибудь под ноги, рискуя лишиться её… Как, в общем, и случилось: той части души Волдеморта больше не существует; ты об этом позаботился.
Самой зловещей мне показалась именно небрежность, с которой он отнёсся к собственному хоркруксу. Подобный поступок мог означать, что Волдеморт, скорее всего, создал — или намеревался создать — несколько хоркруксов, дабы потеря первого не стала невосполнимой. Я не желал в это верить, но другого разумного объяснения не видел. А потом, два года спустя, ты рассказал мне о тревожном заявлении, которое сделал Волдеморт перед Пожирателями смерти в ночь своего возвращения. Оно всё поставило на свои места: «Я, прошедший дальше, чем кто бы то ни был по пути к бессмертию ». Именно так ты передал мне его слова: «дальше, чем кто бы то ни был ». В отличие от Пожирателей смерти, думаю, я верно истолковал его слова. Волдеморт имел в виду свои хоркруксы — хоркруксы во множественном числе. Гарри, вряд ли хоть один волшебник заходил так далеко. Но всё сошлось: шли годы, и лорд Волдеморт становился всё меньше похож на человека, и единственное объяснение тому — зло, разъедающее душу, зло, куда более глубокое, чем ты можешь себе представить…
— Выходит, теперь его не убить? — подвёл итог Гарри. — Почему тогда Волдеморт просто не создал — или не украл — философский камень? Если уж так жаждал бессмертия?
— Ну, нам известно, что именно это он и пытался совершить пять лет назад, — напомнил Дамблдор. — Но, думаю, существует несколько причин, почему философский камень показался Волдеморту хуже хоркруксов.
Поскольку эликсир жизни и в самом деле продлевает жизнь, пить его необходимо регулярно, а для достижения бессмертия — целую вечность. Таким образом, Волдеморт полностью зависел бы от эликсира; если бы тот закончился, испортился или был похищен — он бы умер, как и всякий обычный человек. А Волдеморт любит действовать в одиночку, не забывай. Полагаю, сама мысль о зависимости от чего—либо, даже от эликсира, ему невыносима. Конечно, Волдеморт, обречённый на полужизнь после нападения на тебя, готов был пить что угодно, но лишь затем, чтобы вернуть тело и вырваться из ужасного состояния. Уверен, заполучив тело, он бы полагался только на свои хоркруксы. Стоило обрести человеческую форму — и во всём, кроме них, надобность исчезала. Понимаешь, он ведь уже достиг бессмертия… Или настолько приблизился к нему, насколько это вообще возможно для человека.
Но теперь, Гарри, благодаря добытому тобой воспоминанию, мы разгадали замысел Ребуса и ближе, чем кто—либо другой, подошли к способу его убить. Ты и сам слышал: «Разве не лучше — и разве это не делает волшебника сильнее — хранить душу сразу в нескольких местах… Ведь семёрка — самое сильное магическое число…»
Ведь семёрка — самое сильное магическое число . Да, полагаю, Волдемортом овладела идея разбить душу на семь частей.
— Он создал семь хоркруксов?! — в ужасе переспросил Гарри, а с портретов донеслись изумлённые и гневные возгласы. — Но они могут быть где угодно, в любой точке мира… Спрятанные, захороненные, невидимые!..