Гарри Поттер и Принц-полукровка ( перевод Народный)
Шрифт:
— За Арагога! — хором повторили Гарри и Хагрид.
И Хорохорн, и Хагрид выпили до дна. Гарри же, каждый шаг которого продолжал озаряться Зельем удачи, понял — пить нельзя, а потому лишь притворился, что пригубил, и вернул кружку на стол.
— Знаете, я ведь вырастил его из яйца, — скорбно сказал Хагрид. — Он вылупился совсем крошечным паучонком, не больше пекинеса.
— Какая прелесть! — восхитился Хорохорн.
— В школе я обычно держал его в шкафу, пока… ну…
Лицо Хагрида помрачнело, и Гарри знал, почему: это Том Ребус подстроил всё так, чтобы Хагрида исключили
— Хагрид, это, случайно, не волосы единорогов?
— Ну да, — равнодушно отозвался тот. — Они ж, единороги, цепляются за ветки и всё такое в лесу, вот волосы из хвостов и выдираются.
— Но, мой дорогой друг, вы хоть представляете, сколько они стоят?
— Я ими зверьё перевязываю, если кто поранится, — ответил Хагрид, пожимая плечами. — Довольно удобно, они ж такие крепкие.
Хорохорн ещё раз отхлебнул из кружки; его глаза теперь внимательно осматривали хижину — как понял Гарри — в поисках ещё чего-нибудь ценного, что можно превратить в богатые запасы настоянной в дубовых бочках медовухи, ананасовых цукатов и бархатных домашних курток. Он снова налил Хагриду и себе, расспрашивая про существ, живущих в Запретном лесу, и как Хагрид успевает с ними со всеми управляться. Хагрид, разговорившийся от выпивки и лестного внимания Хорохорна, перестал вытирать слёзы и с радостью пустился в долгие объяснения о лешеводстве.
Тут Феликс Фелицис напомнил Гарри о себе, заставив заметить, что количество спиртного, принесённого Хорохорном, стремительно уменьшается. Гарри ещё ни разу не сумел выполнить Наполняющее заклинание невербально, но сама мысль о том, что у него может не получиться, сегодня казалась уморительно смешной. И вправду, Гарри лишь усмехнулся, когда незаметно для Хагрида и Хорохорна (которые теперь обменивались байками о незаконной торговле драконьими яйцами) указал под столом палочкой на пустеющие бутылки — и они тут же стали наполняться.
Примерно через час Хагрид с Хорохорном принялись произносить шумные тосты: за Хогвартс, за Дамблдора, за вино, сделанное домовыми, за…
— За Гарри Поттера! — проревел Хагрид, опорожняя, кажется, четырнадцатую бадейку, немалая часть вина из которой оказалась у него на бороде.
— То… точно, — поддакнул Хорохорн заплетающимся языком. — За… З… арри Портера, Избранного… Мальчика, который… ну, что-то там в таком духе… — пробормотал он и тоже осушил кружку.
Вскоре Хагрид снова разразился слезами и стал навязывать весь хвост единорога Хорохорну, который спрятал его в карман с возгласами «За дружбу! За великодушие! За десять галлеонов за волос!»
Через некоторое время Хагрид и Хорохорн уже сидели бок о бок, обнявшись, и пели медленную и печальную песню о гибели волшебника по имени Одо.
— Э-эх, лучшие всегда помирают молодыми, — пробормотал Хагрид, глаза которого стали подозрительно собираться к переносице, и повалился на стол, пока Хорохорн продолжал старательно выводить припев. — Мой па тож ушёл раньше времени… и твои папа с мамой тоже, Гарри…
Большие
— Лучшие среди своих одногодков… лучшие, каких я знал… ужасно… ужасно…
Хорохорн заунывно тянул:
С трудом дотащили героя ОдоВ места, где взращён был юнец, —Колпак наизнанку, и сломана палка —Такой вот печальный конец.— …ужасно, — вздохнул Хагрид, его большая косматая голова упала на руки, и он тут же захрапел.
— Извини, — икнул Хорохорн. — Ничего не могу поделать — слон на ухо наступил.
— Хагрид говорил не про пение, — тихо пояснил Гарри, — а про смерть моих родителей.
— А… — Хорохорн чуть не рыгнул. — Ох, лихо… Да, это было… правда ужасно. Ужасно… ужасно…
Не найдя больше что сказать, он занялся наполнением кружек.
— Гарри, ты ведь вряд ли… вряд ли что помнишь? — неуклюже поинтересовался он.
— Нет, — мне ведь был всего год, когда они погибли, — сказал Гарри, глядя на пламя свечи, трепетавшее в моменты громких хагридовых всхрапов. — Но мне удалось довольно много узнать, что тогда произошло. Мой папа погиб первым. Вы знали об этом?
— Н-нет, не знал, — приглушённо ответил Хорохорн.
— Да… Волдеморт убил его, а потом перешагнул через тело и направился к маме, — сказал Гарри.
Хорохорн заметно вздрогнул, но не смог отвести полный ужаса взгляд от лица Гарри.
— Он приказал ей отойти, — безжалостно продолжал тот. — Он сам сказал мне, что она могла бы и не умирать. Ему нужен был только я. Она могла спастись.
— Ой, лихо-лихо, — выдохнул Хорохорн. — Она могла… ей не надо… Это ужасно…
— Да, лихо, — голос Гарри был едва слышен. — Но она осталась. Папа уже был мёртв, но она не хотела, чтобы я тоже умер. Она пыталась остановить Волдеморта… но он только смеялся…
— Хватит! — прервал Хорохорн, поднимая дрожащую руку. — В самом деле, мой дорогой мальчик, хватит… Я пожилой человек… Нельзя мне такого слышать… Я не хочу слушать…
— Я забыл, — солгал Гарри, ведомый Зельем удачи, — вам ведь она нравилась, да?
— Нравилась? — переспросил Хорохорн; его глаза снова наполнились слезами. — Не могу представить себе человека, которому она бы не нравилась… Такая смелая… Такая весёлая… Это было самым ужасным…
— Но вы не хотите помочь её сыну! — нажал Гарри. — Она отдала за меня жизнь, а вы не хотите отдать мне даже воспоминание.
Громоподобный храп Хагрида заполнил всю хижину. Гарри решительно посмотрел в глаза Хорохорна, полные слёз. А профессор алхимии, казалось, мог смотреть только на Гарри.
— Не говори так, — прошептал он. — Дело не в этом… Если бы это могло помочь тебе, то конечно… но оно же ведь бесполезно…
— Нет, — чётко произнёс Гарри. — Дамблдору нужны сведения. Мне нужны сведения.
Он знал, что может не беспокоиться: Феликс говорил ему, что наутро Хорохорн ничего не вспомнит. Глядя профессору прямо в глаза, Гарри наклонился немного вперёд.