Гайдзин
Шрифт:
— Если говорить конфиденциально, вы совершенно правы, адмирал, — произнес Малкольм с напускным жаром и почтительностью, следуя совету дяди Чена: «Когда мандарин в ярости на тебя, какова бы ни была причина, не мешкая согласись конфиденциально, что он прав, ты всегда можешь подослать к нему убийц позже, когда он будет спать».
Все эти годы он постоянно участвовал в этом споре с армией, флотом и правительственными чиновниками. И был свидетелем ссор отца с матерью: отец выступал за свободную торговлю, мать — за мораль, отец негодовал по поводу неразрешимости опиумного треугольника, мать и в этом случае была яростной противницей
Много раз он гадал, но никогда не осмеливался спросить, любила ли она на самом деле отца, а не сына, согласилась на сына только потому, что отец был недосягаем. Он знал, что никогда не задаст ей этого вопроса, а если бы и задал, она просто улыбнулась бы этой своей невозможной улыбкой и сказала бы: «Малкольм, не говори глупостей».
— Говоря конфиденциально, вы правы, адмирал, — повторил он. Кеттерер взахлеб прикончил свой портвейн и налил ещё.
— Ну, это уже что-то, клянусь Господом! — Он поднял глаза. — Значит, вы позаботитесь о том, чтобы компания Струанов не занималась здесь продажей оружия?
— Я, безусловно, приму все сказанное вами к сведению и посоветуюсь с моими коллегами-торговцами.
Кеттерер достал носовой платок и шумно высморкался, взял понюшку табаку, чихнул и высморкался снова. Когда в голове у него просветлело, его злобный взгляд уперся в молодого человека: адмирала раздражало то, что он не видел никаких признаков слабости.
— Тогда я скажу это по-другому. Говоря конфиденциально, вы согласны, что помогать джапам приобретать пушки, английские пушки, любые, чёрт подери, пушки или британские военные корабли есть глупость?
— Сравнимый по силе флот в их руках был бы большой ошиб...
— Катастрофой, сэр-р! Полной катастрофой и сущей глупостью!
— Я согласен.
— Прекрасно. Я бы хотел, чтобы вы склонили всех остальных торговцев к своему мнению: никакой торговли оружием здесь, особенно пушками, и, разумеется, никакого опиума. Конфиденциально, конечно.
— Я буду рад изложить это мнение, адмирал.
Кеттерер фыркнул. Малкольм начал подниматься, не желая, чтобы его загнали в угол.
— Одну минуту, мистер Струан, есть ещё один вопрос, прежде чем вы уйдете. Частный вопрос. — Адмирал махнул рукой на конверт и письмо на столе. — Вот. От миссис Струан. Вы знаете, что в нем?
— Да-да, знаю.
Кеттерер передвинул письмо на центр стола.
— Считается, что ваш «Благородный Дом» — первая компания в Азии, хотя, я слышал, Броки вас сейчас обходят. Какое бы место вы ни занимали, вы могли бы послужить проводником добра. Я бы хотел, чтобы вы и ваша компания помогли мне в этом правом деле. Правом, мистер Струан.
Расстроенный Малкольм промолчал. Он считал, что отвечал на вопросы пространно и не был готов ещё к одной лекции.
— Конфиденциально, между вами и мной, — с ударением произнес Кеттерер, — я обычно не обращаю внимания на подобные письма гражданских лиц, обычно не обращаю. Само собой разумеется: правила
— Так, сэр, — пробормотал Струан. Голову сдавило, ему показалось, что слух подвел его.
— Разумеется, для этого необходимо мое разрешение. — Адмирал выдержал паузу, потом сказал: — Кстати, мистер Струан, эта предполагаемая дуэль — скверная затея, да, совершенно неразумная. — Малкольм моргнул при столь неожиданной смене темы и постарался сосредоточиться, а адмирал продолжал: — Как бы этот... этот Грейфорт ни заслуживал скорейшего перехода в мир иной, дуэли запрещены законом и неразумны, к тому же могут произойти ошибки, серьезные ошибки. Ясно?
— Да, сэр, благодарю вас за совет, но вы говори...
— Благодарю вас, мистер Струан, — гладко прервал его адмирал, вставая. — Благодарю вас за то, что навестили меня. До свидания.
В смятении Малкольм поднялся на ноги, не уверенный, правильно ли он все понял.
— Должен ли я заключить из ваших слов, что я мо...
— Мои слова не означают ничего, кроме того, что я сказал, сэр. — Голос звучал холодно, отчетливо, как с квартердека. — Точно так же, как вы говорили мне, конфиденциально, что примите мои слова к сведению, так и я в ответ говорю вам, конфиденциально, что приму все, что вы скажете, и сделаете, к сведению — до полуночи понедельника. До свидания.
Снаружи, на променаде, воздух был свежим, чистым и свободным от всяких сложностей. Малкольм глубоко вдыхал его до тех пор, пока его живительная сила не уняла тяжелые удары в висках и груди. Обессилевший и окрыленный, он рухнул на ближайшую скамью и устремил взгляд на флот перед собой, не видя его.
— Добрый день, мистер Струан.
— О! О, здравствуйте, мистер Горнт.
— Вы выглядели таким печальным, что я просто должен был прервать вас.
— Нет, не печальным, — устало проговорил Малкольм, — я просто задумался.
— А, извините, в таком случае я оставлю вас, сэр.
— Нет, прошу вас, присаживайтесь. Вы сказали, за свою цену? Эдвард Горнт кивнул.
— Я приношу извинения за то, что не встретился с вами раньше, но мистер Грейфорт все никак не мог... понять. Теперь он согласен на пистолеты, двуствольные дуэльные пистолеты, и один выстрел или два по вашему выбору с двадцати шагов.
— Хорошо. И?
— И я попытался отговорить его от дуэли, но он сказал: «Только если Малкольм Струан публично извинится», что-то в этом роде.
— Хорошо. Но тот, другой вопрос, здесь нет ни дверей, ни стен. — Малкольм показал рукой на почти безлюдный променад. — Цена?
— Это место и мне казалось идеальным, но мы не можем находиться вместе слишком долго и должны быть осторожны: мистер Грейфорт, возможно, сейчас разглядывает нас в бинокль.
— Он следит за нами?
— Я не знаю наверняка, сэр, но готов поспорить, что да.
— Тогда где-нибудь в другом месте? Позже?
— Нет, это место подходит, но он очень хитер, и я не хочу, чтобы у него возникли подозрения. Цена: если моя информация поможет вам блокировать план Моргана пустить вас ко дну и сделает Броков банкротами.