Газета Завтра 399 (30 2001)
Шрифт:
Нейролингвистическое же программирование напрямую воздействует на подсознание человека, как антенну, настраивает его на волну поступающих извне команд, и способность к "приему" может сохраняться у человека без ограничения во времени. Людей, подвластных чужому слову, уже сегодня в выборных кампаниях не менее 35 процентов. Сегодня побеждают не сами кандидаты в депутаты, мэры, губернаторы, президенты: ясно, что побеждают выборные технологии.
Воздействие подобных технологий на нацию страшнее любых бомбардировок, любых разрушений — по своей мощи, своему воздействию информационное оружие должно занимать ключевое место в ряду оружий массового поражения. Так, именно на информационном поле Россия потерпела поражение в прошлой чеченской войне. Причем по армии российские средства массовой информации, обслуживавшие за деньги чеченские интересы, били тогда прицельным словесным огнем. Как тогда стали называть и теперь называют Российскую армию, победившую Мамая, Наполеона, Гитлера? Ничего не говорящим ни уму ни сердцу — "федеральные войска". Как на этой войне именовали русского
Итак, информационная война — не гипербола или метафора, а точное название всеоружия газет, телевидения, радио, компьютерных сетей, эстрады, театра, кино и литературы, нацеленных на то, чтобы превратить нацию в послушное властителям стадо. И чтобы выжить, выстоять в этой войне, мы должны четко представлять себе масштабы поражающей силы информационного оружия, понимать технологии информационного террора, только это делает человека неуязвимым к восприятию злого слова.
Нейролингвистическое воздействие на наши умы, искажающее здравые, нравственные понятия, подобно жесткому радиоактивному излучению, когда крови нет, кости целы, а человек болен, ничтожен, немощен, того и гляди замычит. Оно искаженно представляет происходящее, уродует наше здравое восприятие мира с позиций добра, справедливости, правды, ломает каноны национального мышления, и все эти кривды, фокусируясь в человеческом мозгу, формируют из нормального человека безвольного, безрассудного, легко управляемого, послушного чужой злой воле болвана, готового голосовать за кого велят, — чего и добиваются на нынешнем этапе специалисты по информационной войне.
Для искажения информации не обязательно нагло врать, достаточно нескольких простеньких приемов сокрытия правды через умолчание — и цель достигнута. События после 17 августа 1998 года — тому пример. Ежедневные, почти военные сводки теленовостей: доллар вырос — рубль упал. А что, доллар — цветок в горшке, который растет на биржах и вянет под воздействием природных стихий? И с какой такой крыши "стремительно падает" рубль? Но эти двое субъектов — доллар и рубль — навязывались нашему сознанию прямо-таки в очеловеченном виде, они могли самостоятельно расти, безоглядно падать, отчаянно бороться друг с другом, но с помощью олицетворения, литературного словесного приема, умело скрывалась информация о том, кто на самом деле проделывает преступные финансовые аферы с валютой в стране, пока прикованные к телеящику граждане-зрители привычно завороженно, словно это очередной мыльный сериал, наблюдали, как вчера рубль чуть приподнялся, а сегодня, несчастный, опять упал, хорошо хоть не разбился, — переводят дух телезрители.
Наибольшего эффекта искажение информации достигает при разрушении привычной русскому человеку формы общения — диалога. Диалог — вопрос и ответ на него — дает возможность и тем, кто разговаривает, и тем, кто их слушает, анализировать, сомневаться, думать. Монолог же — когда один говорит, а другие его только слушают, — в обычной жизни возможен чаще всего в ситуациях, когда говорит старший, начальник, руководитель, учитель, родитель, хозяин, словом, авторитет, которого принято не перебивать, которому будет лучше не возражать, с которым себе дороже спорить. И вот телевизионная ситуация как раз такова, что мы, зрители, не можем возразить глаголящему нам с экрана, мы принуждены только слушать его, как будто он — наш отец или учитель, начальник или хозяин. Хотим мы того или нет, но благодаря телемонологу у большинства зрителей вырабатывается привычка, даже потребность слушать и автоматически соглашаться с тем, что вещает ему с экрана говорящая голова. Слова говорящей головы с экрана кажутся всегда весомее и значительнее слов рядом живущих людей, будь они стократ умнее телевизионных вещателей, ведь с умным соседом можно поспорить, можно даже в ухо ему дать, чтоб шибко не умничал, а с экранной головой, пусть даже наипустейшей, не поспоришь, в ухо не заедешь. Вот психологическая причина высоты экранного пьедестала, создающего культ из любой серости. Увеличительная телелинза умножает объем мозгов и значимость слов всякого, на кого умело наведена. Волшебная линза из моськи делает слона, из лилипута — гулливера. Малорослые шахраи и лукины, рыбкины и лужковы с такими же малорослыми, под стать себе, блеклыми мыслями с помощью волшебной линзы предстают на телеэкране могутными, авторитетными, неукротимыми златоустами.
Технологи, придумывающие специальные акции информационного террора, применяют особые приемы давления на человека. Мы ведь в обыденной жизни редко слышим команды, а телевизор одну за другой вколачивает их, как гвозди забивает в наши головы: покупай дубленки, пей кофе, выбери меня, раздави гадину… Телевизор шантажирует: "заплати налоги, и спи спокойно", а то и вовсе угрожает, запугивает: "голосуй, а то проиграешь". Ежедневно, включая телевизор, люди подвергают себя словесному насилию, в полной мере подпадающему под статьи Уголовного кодекса Российской Федерации за принуждение, угрозу, шантаж, запугивание. Это прямое причинение человеку вреда, и неважно, что одним лишь словом. Законодательство признает это как уголовное деяние, но, к сожалению, только в тех случаях, когда подобные действия совершает частное лицо против частного лица. За
Технологи информационного террора (политтехнологи, как они себя гордо именуют) способны искажать правильное, с позиций добра и истины, совести и справедливости, восприятие людей и событий. Так нам состряпали уже новую историю России — "как это было"! В этой "истории" национальные герои, вожди, правители России — непременно злодеи и сумасшедшие, особенно ненавистны Иоанн Грозный и Иосиф Сталин, образы которых, как печатью, запечатаны словесным приговором: паранойя, сумасшествие. Царь великой воли и мужества Николай II, больше двух десятилетий сохранявший Россию от великих потрясений, с неистовой злобой именуется у виртуальных летописцев кровавым и слабовольным, а измена и заговор против него величаются Великой бескровной Февральской революцией. Победы Отечества выставляют поражениями, и Куликовская битва, мол, татарского владычества не уничтожила, и на Бородинском поле еще неизвестно — кто кого побил, и в Великую Отечественную столько людей положили, какая, мол, после этого победа... А человеческому стаду и ни к чему Великая История, ему вообще не нужна память о прошлом, ему никакая память не нужна, ведь память не дает человеку оскотиниться, а потому уничтожение памяти — важнейшая задача нейролингвистов-психоманипуляторов, определяющих стратегию информационных войн.
В борьбе с национальной памятью очень важна передозировка информации, перенасыщение словом. Человеческая память небезгранична. Наша память веками приучена вбирать в себя только необходимое — в быту, в работе, в духовном становлении. И когда в человека впихивают, вбивают, грузят тонны информации, ему не нужной, праздной, глупой, тогда память рушится под непосильной ношей "вестей", отказывается служить человеку в разумном осознании настоящей жизни, в понимании подлинных событий. Лужков в 93-м приказывал стрелять в народ? Не помню, пусть он снова будет мэром. Жириновский — извращенец? Нет, не помню, пусть принимает законы. Уходит осмысление жизни, бытие человеческое превращается в одни рефлексы, которые культивируют телескотоводы, все время рекламируя объедающихся, упивающихся, наслаждающихся жизнью идиотов, которым стремится уподобиться легковерное большинство.
На информационной войне умеют убивать и убивают наше национальное сознание. Уродуя само мышление народа, нейротехнологи вживляют в него ложные, вредоносные, болезнетворные для нации идеи в виде навязчивых словесных матриц — такие убийственные, как "лишь бы не было войны". Следа бы не осталось от России, дозволь она своим вождям вооружиться этим лозунгом. Вы только представьте себе Александра Невского, Петра I, Суворова или Жукова с этими словами на устах. Иноземцы давно бы стерли нас в пыль, а землю нашу растащили по своим огородам. В наши головы вживляют философию терпимости и покорности: бедствуй, страдай, недоедай, мерзни, умирай, но терпи, русский человек, лишь бы не было войны. Отказ от силы, отказ от вооруженного сопротивления враждебному миру разложил армию. В офицеры уже шли не Отечеству служить, а за высокими окладами. Взгляните на арбатский генералитет — ребята, что надо, как на подбор: малорослые, краснощекие, косопузые. Отказ от военной доктрины разрушил и национальный тип семьи. Коли войны не будет и ребенку до старости родителей опекать, стало быть, и детей много не надо, не так, как в старину: одного сына — Богу, другого — Царю, третьего — отца с матерью кормить. А без войны хватит и единственного, чего мучиться, рожать, нянчить, не досыпать, на прокорм зарабатывать. А потом, как единственного сына в армию отправлять, только и надежда — лишь бы не было войны...
"Лишь бы не было войны" — страшный пример изничтожения национального мышления. Война — вот она, вовсю хозяйничает, кроит страну на куски, режет по живому, пожирает людей, а мы все одно, крепко видать уже усвоенное, — лишь бы не было войны. Ни зарплаты, ни пенсии, народ, как в блокаду, голодный, падает от истощения, детей беспризорных — как в гражданскую войну, зато жиреют воры, жируют бандиты — где закон, справедливость, порядок? Перетерпим — лишь бы не было войны. Молодежь спивается, гибнет в наркотическом угаре — где суровое возмездие развратителям? А нам в ответ о мире и согласии в обществе — лишь бы не было войны.
Было бы наивно мне сегодня призывать к ответу генералов информационной войны, ведь они воюют с нами не ради одних лишь частных интересов крупного капитала, но само государство покрывает и поощряет их преступления, поскольку заинтересовано в создании управляемой человеческой массы под названием "россияне". Но нам, русским, другим коренным народам России, надо уметь защититься от информационного террора, сжигающего словесным напалмом наши души, а для этого необходимо понимать, как они промывают нам мозги, как очищают их от умения национально мыслить и чувствовать, от способности различать доброе и злое, от понимания цели человеческой жизни. Иначе превратимся в скотоподобные существа, у которых голова, как мешок, — что положат, то и несет, а у скота, как известно, путь один — на бойню.