Газыри
Шрифт:
«Р-руский офицер» Олег Михайлов возмутился, заказал себе обед на последние, какие имелись, доллары, и даже умудрился надраться… а я вот буду так, коли пригласят. Протяну на калмыцком.
Хорошо все-таки, что я успел научиться — у нашей крестной, у «мамаши Карпенчихи» да после — у двоюродных братьев, у Лизогубовых: у Юрика, светлая ему, страдальцу, память и у Володи, у младшего — эх, кабы из напитков он только калмыцким чаем и обходился бы!
Поклон преподобному Савве Сторожевскому
Вчера был праздник иконы Казанской
Время выбрал между двумя вечерними службами в монастыре и угадал верно: мобильник отца Феофила включился тут же. Почти стремительно, чтобы сэкономить и свои, и монастырские денежки, поздравил, стал расспрашивать о делах, и он сказал, что ребятишек в детском доме, над которым он начальствует, еще прибавилось, но в школу все также возят их пока несколькими рейсами на старой машине — только послезавтра поедут уже на новом автобусе…
— Так автобус, батюшка, получили? — я обрадовался.
— А вы и не знали? — удивился он. — Как же: совершенно новенький «фольксваген», уже освятили, осталось кое-что с документами…
С почты я возвращался сияющий, да и нынче: вспомню и — тихонечко улыбнусь.
История любопытная вышла: начал рассказывать батюшке о церкви Покрова в Филях, в которой уже идет служба, но официально она пока остается музеем, верующим ее не передали… Батюшка спросил, как я в ней оказался, пришлось рассказывать, что специальной цели не было: ходил в Главное таможенное управление к старому доброму знакомому, к земляку-кубанцу, а оно как раз — напротив храма, ну и не мог не зайти в него…
Через несколько дней с младшим сыном, с Георгием, заехали к отцу Феофилу в детский дом и у входа встретили его идущим среди своих подопечных. На плечах у мальчишек были спиннинги — только что вернулись с рыбалки.
— И что поймали, рыбачки? — спросил я, посмеиваясь. — Где ваш улов?
В тоне у батюшки послышался нарочитый азарт:
— А вот этого бородатого дядьку-писателя мы сейчас и поймаем… Знаете, ребятишки, что у него есть друг, который наверняка может помочь нам с автобусом?
— У меня?.. Друг, который…
— У меня созрел план, — уже серьезно сказал батюшка. — Давайте поднимемся в трапезную, чтобы там вареники не остыли. Повечеряем — все обсудим.
Еще через неделю-другую мы сидели в кабинете у Юрия Федоровича Азарова, статс-секретаря Главного таможенного управления… Это отдельный сюжет, как говорится: при каких обстоятельствах мы познакомились. Когда-то очень давно я написал нечто, слегка похожее на детектив — роман «Пашка, моя милиция». Главный герой его был добрым и честным парнем, пострадавшим из-за того, что не мог пойти на сделку с собственной совестью, и мне потом пришлось получить не одно письмо от людей такого же склада и с похожей судьбой: уж вы-то, мол, поймете — помогите восстановить справедливость!
Чего хорошего — обращаться в инстанции, где честь мундира блюдут частенько больше собственной чести. Сколько я в роли штатного правдоискателя настрадался! Тем радостнее было получить однажды из Краснодара прямой толковый ответ: была допущена ошибка, которая
После работы в политотделе Управления внутренних дел на Кубани Азаров уехал в Москву, был заместителем начальника Главного управления кадров Министерства, потом уже не в лучшие времена вернулся на свою малую родину секретарем крайкома, и ему выпало сперва попридерживать тут прущие через край, как опара из дежки, казачьи дрожжи, а потом утихомиривать знаменитый «бабий бунт»: многодневный митинг женщин, не отпускавших в Чечню своих мужей-резервистов… Умницы, — думаешь теперь, — защитницы! Как хорошо, что хоть этого-то кубанского «похода» на Чечню тогда не случилось.
…И вот сидели мы в кабинете у Юрия Федоровича, теперь — одного из первых лиц Главного таможенного управления, вели уважительную беседу… как мне хотелось, чтобы дорогие моему сердцу люди друг дружке понравились!
Так оно, слава Богу, вроде бы и случилось.
Сперва монахи оставили коротенькое письмо на имя начальника ГТУ Ванина: само собой, что без ведома первого лица такие вещи не делаются. Потом им позвонили из приемной: Ванин их ждет.
— Как встреча прошла, батюшка, как? — стал я расспрашивать отца Феофила, когда после этого увиделись.
— Сейчас вам расскажу, сейчас, — начал батюшка, и в голосе у него послышалась загадка. — Вхожу я вслед за нашим наместником и вижу вдруг знакомого человека… где-то, думаю, я его видел… где? Когда замечаю, отец Феоктист тоже как бы в некотором замешательстве на Ванина поглядывает. На него глянет, потом незаметно на меня. На него — снова на меня… И вдруг спрашивает: а не могли мы вас видеть, многоуважаемый Михаил Валентинович в нашем монастыре?.. Ванин улыбнулся: наверное, могли, говорит. Я-то звенигородский и хожу к вам в церковь… можно сказать, ваш прихожанин! Так почему же, отец наместник начал… и не договорил. Что тут скажешь? Обычный прихожанин: стоял в храме по воскресеньям да по праздникам… Глянул на меня и говорит: по-моему, у вас я исповедовался… помните? А вы меня как-то причащали…
…И вот шел я с почты, откуда звонил отцу Феофилу, улыбался и думал: вот как Господь все устраивает!
Разве какой-нибудь случай не мог раньше их свести: ожидающих от мирян хоть какой-то помощи монахов и такого влиятельного, как сам, собственною персоной начальник Главного «там можно все», как один мой старый приятель говорит, управления?
Но нет, нет: пусть-ка эти кубанские землячки тоже руку приложат, пусть-ка во имя Божие, старые грешники, марксово племя, поработают да хоть маленько очистятся… славно!
«Славно» — оттого, что все стыдишься сказать лишний раз: слава!
Отцу и Сыну, и Святому Духу.
ООО «РФ»
По «ящику» — или, как эта прозападная публика с придыханием произносит, по «ти-ви» — идет очередная гнусная развлекуха, актеры-«сортирики» прилюдно — при полном зале — старательно дотаптывают последние остатки былых (не в Союзе, нет — когда-то в России, когда-то — в мире вообще) понятий о нравственности… А кто-то нам все твердит о национальной идее: откуда ей взяться-то?!