Газыри
Шрифт:
Как ему, и правда, не верить? Оба молодые-зеленые, познакомились в пятьдесят девятом на Антоновской площадке под Новокузнецком, который тогда еще назывался Сталинском, на нашей «ударной комсомольской». Я был сотрудник многотиражки с неудобоваримым названием, он — мастер в управлении, строившем ТЭЦ для Запсиба. И мои крепкие ботинки, вскоре запросившие каши, и его колом стоявший на морозе «прорабский» плащ стали непременной принадлежностью моих очерков и первых рассказов: сколько я о моем друге написал! Бог не дал ему героической внешности, но характера и энергии его хватило бы на десятерых: во многом это она подпитывала потом мое творчество.
ТЭЦ, как и полагается, пустили первой, и он,
Теперь он был одним из двух-трех крупнейших спецов в самом, может быть, уважаемом, в самом стабильно работавшем министерстве, и я не для того, чтобы поддразнить его — больше, чтобы себя настроить да подбодрить, попросил:
— Ты все-таки маленько раскрой картишки. Ты поагитируй меня. Замани!
Какие стал он фамилии называть! Какие, если мало о чем фамилии говорили, должности, чины, звания!
— Все бросаю, — твердо пообещал ему я. — Сажусь и пишу.
Как всегда в авральные дни отключил телефон, достал папки со старыми записями, обложился нужными книгами. Чтобы не дать растащить страну новым хозяевам, «национальная элита» намерилась собрать силы в единый мощный кулак и заняться таким строительством, которое неутомимого, давно заслужившего это русского работника приблизило бы к матери-земле: уж она-то, словно мифическому Антею, придаст ему сил. Это ли для родины нынче не главное?
Мне предстояло сочинить устав Клуба делового и дружеского общения «Научно-промышленной и коммерческой Ассоциации» с многообещающим, греющим душу названием: «Малоэтажная Россия». Как знать! — думал я. — Может, мне, и действительно, выпал, наконец, шанс пером своим сплотить разуверившихся и поддержать пошатнувшихся… Как я старался!
Вот он, этот устав: «ДЕКЛАРАЦИЯ: Наши предки, стоя возле отчего дома, смотрели вверх — на голубей в небе, и это была их постоянная связь с Космосом, с творческим началом — с Творцом. Нынче, выходя на балкон десятого этажа, человек глядит вниз, на мусорные баки под окнами, и это во многом определяет не только состояние души кого-то одного, но и всеобщей нравственности.
Наш современник, наш соотечественник живет в перевернутом мире, и высшая цель „Малоэтажной России“ — вернуть ему ощущение родной земли под ногами и высокого неба над головой. Будь хоть семи пядей во лбу, эта задача не под силу одному, решать ее надомиром , на принципах добрососедской помочи, которая веками выручала живших до нас, и потому-то первым делом мы создаем этот наш общий дом — Клуб общения.
Встарь для новой избы полагалось сто бревен и столько же помочан — каждый должен был вырубить и привезти из лесу бревно. Нас пока меньше, но это означает лишь то, что каждому придется трудиться вдвое и втрое больше. Как и в былые времена мы создаем наш дом, закладывая под угол деньги — для будущего богатства, шерсть — для тепла, ладан — для святости. Не станем забывать, что лучше пребывать в дому плача праведных нежели в дому радости беззаконных.
Хорошо сознавая, что
Будем помнить старинный завет: кто, грабя чужое и творя неправедное, созидает на том дом свой, тот будто камни складывает на замерзшей реке. Пусть потому строительством нашего дома правит честность, справедливость, дружелюбие, доброхотство, доброжелательность. Пусть общение наше освящают благородство, благорассудие, благоразумие, благонравие, благостепенность, благожелательность, благосклонность, благоприветливость, благопристойность, благоуветливость, благоугодность, благообращение, благоприязнь, благоповиновение, благоделание, благоизволение и благотерпеливость. Стояньем города берут — терпеньем строят.
Отдадим дань лучшему, что есть в худшем: в смутное время как никогда ясно виден лик всякого, оно и есть — момент истины, которую оставила нам наша отечественная история: на Руси дворянин — кто за многих один. Устремимся на поиск родословных не в прошлое, но в будущее — к благоденствию Родины.
КЛУБНЫЙ КОДЕКС: Как рыцари снимали перед дружеским пиром перевязи с мечом, как офицеры оставляли в гардеробе ассамблеи сабли и шпаги, а казаки в сенях отцовского дома — шашки, оставь на пороге дома не лучшие твои, о коих сам знаешь, привычки, оставь уныние, раздражение и усталость. Поводырем твоим в этот вечер пусть будет достоинство: в мире вообще нет поводыря лучше него.
Помни, что дружеская беседа — самый приятный из всех видов деятельности, она в то же время — самое естественное и самое плодотворное упражнение для нашего разума. Сколь много ты теряешь и опошляешь разум в каждодневном соприкосновении с умами низменными и ущербными, так укрепляешься и внутренне растешь в общении с умами сильными и ясными.
Время от времени напоминай себе, что истиной обладает только Господь, а все остальные рождены лишь для ее поисков: трудолюбиво и непрестанно ищи, но тщательно выбирай путь поиска.
Не забывай, что полное согласие — свойство для беседы весьма скучное, однако это не значит, что ты должен противоречить истинам очевидным. Не забывай, что глупость — свойство пагубное, но неспособность переносить ее — тоже недуг, не менее серьезный. Умей говорить, но больше слушай. Помни, что уши — благодать Божия, язык — проклятие. Безмолвное дело всегда лучше бесполезного слова и лучше злое услышать, чем злое сказать.
Говори, когда чувствуешь, что речь лучше молчанья, к молчанью же прибегай, если чувствуешь, что оно лучше речи. Помни, Плутарх сказал: ярость подобна суке. Как та слепыми рождает щенят, так и ярость рождает слепые обвинения.
Когда беседуешь с другим, посмотри, лучше тебя собеседник, или хуже или равен тебе. Если увидишь, что лучше — покорись ему, если же хуже — его покори, если же равен тебе, то будь с ним в согласии. Помни: Солон говорил, что слово — вид дела. Отсюда цена твердому слову.
Ради общего дела умей сдерживать язык — вспомни древнюю легенду о гусях, в молчании пролетавших путь от Киликии до Тавра. Места эти изобиловали орлами, и перед ночным полетом над ними каждая птица брала в клюв камешек и как бы замыкала собственный голос.