Где сокрыта библиотека
Шрифт:
Чего я не знала, так это того, что чувствовал по этому поводу сам Уит.
Спроси я открыто, он, вероятно, поделился бы со мной какой-то частью правды, но чутье подсказывало мне, что он постарался бы пощадить мои чувства. Мне хотелось, чтобы он этого не делал, но об этом мы поговорим позже.
Я села на кровать и начала теребить пальцами простынь, пока не наткнулась на острый угол. Нахмурившись, я посмотрела вниз и поняла, что моя рука наткнулась на наволочку.
Наволочка была набита не перьями, а чем-то иным.
— Ну здравствуй, секретное нечто, — выдохнула я, вываливая содержимое на кровать.
Но внутри была спрятана лишь одна вещь. Дневник,
И что еще интереснее, зачем он вообще продолжал его хранить?
После переезда из номера родителей в номер Уита — gracias a Dios15, большая часть вещей уже была упакована — я перешла к следующему пункту своего списка.
Снова собираю вещи.
Я долго откладывала сортировку родительских вещей, и теперь, когда я уже не жила в их апартаментах, возможности избегать этого больше не было. Сложив всю их одежду и многие другие вещи в чемоданы, я пригласила служащих отеля, чтобы они помогли мне все перенести в номер Уита, который быстро заставлялся стопками книг и сувенирами, что приобрели родители. Среди прочего были ковры и фонари, алебастровые статуэтки пирамид и кошек, а также несколько баночек эфирных масел. Между узкой кроватью, тумбочкой и старым деревянным комодом почти не осталось пространства. Некогда опрятный номер Уита теперь напоминал чердак, куда попадают вещи, чтобы стать забытыми. Он возненавидит этот беспорядок.
Очевидно, нам требовался номер побольше, и я бы сразу пошла в банк, чтобы снять деньги, но без Уита я не могла этого сделать — теперь моим наследством полностью распоряжался мой муж, как и положено по закону.
Я хмурилась, разбирая беспорядок и отсортировывая все на две кучи: одна отправится в Аргентину, другая на благотворительность. Ни для кого не стал бы сюрпризом тот факт, что одна куча была значительно больше другой. Я просто не могла заставить себя попрощаться с книгами папы, или его коллекцией пьес Шекспира, или его костюмами. Может, они могли бы подойти Уиту? Нет, это вряд ли. Уит был на шесть дюймов выше моего отца.
Мне придется все раздать.
На третьи сутки я была настолько эмоционально истощена этой задачей, что стала еще более безразлична к тому, где все в итоге окажется. Я отдала все мамины вещи и ничего по этому поводу не чувствовала. Эльвира аплодировала моему решению, остроумно замечая, что у моей мамы плохой вкус. Она заставляла меня смеяться или надоедала, примеряя мамины наряды. Она никогда не считала себя особенно смешной, но легко заставляла меня хихикать. Таким было ее мировоззрение, способ увидеть причуды этого мира. Горе захлестнуло меня, заполнив собой все, что я видела и к чему прикасалась, мрачным чувством, от которого я не могла избавиться. Эльвира должна была быть здесь, в этой комнате, со мной.
Я села на мягкую кровать, положила на колени мамин дневник и уставилась на него. С тех пор, как Уит уехал, я не нашла ничего полезного, и мне было ненавистно, что я не имею никакого представления, где могла бы находиться моя мать. Единственное, в чем
Хотя… Очевидно, у мамы было много связей в Каире. Кто-то мог ей помогать — ей и сундукам с артефактами Клеопатры.
Вздохнув, я пролистала страницы ее дневника, вскользь пробегая глазами по абзацам. В нем было много записей о ее повседневной жизни, о том, что она делала или видела, о местах, которые она посещала, и о людях, с которыми встречалась. С каждой новой страницей я стала замечать, что в дневнике появляется некая закономерность. Сначала записи в дневнике делались почти ежедневно, но потом между новыми записями стали проходить месяцы, а затем, что любопытно, годы.
В самом конце дневник снова стал заполняться ежедневно, пополняясь записями о ее беспокойстве в отношении моего дяди. Я знала, что это ложь. В какой-то момент этот дневник превратился в намеренный и тщательно продуманный способ оклеветать моего дядю. В инструмент, который она могла бы использовать против него.
Это было умно и настолько расчетливо, что у меня только от мысли все внутри переворачивалось. Как она могла планировать разрушить жизнь собственного брата?
Нахмурившись, я вернулась к более ранним записям, которые были сделаны семнадцать лет назад, и открыла страничку наугад.
По настоянию Кайо, мы вернулись в Египет вскоре после нашего последнего визита. А теперь он говорит, что хочет задержаться подольше. Возможно, дольше, чем на год. Кайо настаивает, что Инез не заметит нашего отсутствия, поскольку она еще слишком маленькая. Но я в этом не уверена. Здесь, как всегда, царит хаос, отель заполнен людьми со всего мира. По крайней мере, я встретила старых друзей, что, слава богу, позволяет мне проводить дни в беседах, которые не вращаются вокруг раскопок.
Кайо требует, чтобы мы выехали на место раньше, чем планировали изначально, и я боюсь этого. Стоит в его голове возникнуть идее, Кайо уже не остановить. Но я бы предпочла наслаждаться удобствами отеля и небольшими ритуалами, которые делают проведенное здесь время терпимее.
Интересно, будет ли все таким же ужасным, если Кайо продолжит заниматься этим без меня?
Тогда я не стала бы его тормозить или докучать ему своей скукой и жалобами. Даже Абдулла видит, как мне плохо в пустыне.
Возможно, я спрошу его. Для всех было бы лучше, если бы я осталась. Я могла бы рисовать, встречаться с леди и джентльменами, с которыми успела подружиться. Читать в свое удовольствие. В отеле хранится множество книг и материалов, которые могли бы прийтись мне по душе.
Слова мамы и глубина скрытых между строк чувств, поразили меня до глубины души. Она не была рада вернуться в Египет. Она искала способы занять свое время, что угодно, лишь бы сделать свои дни более менее сносными. Тем временем воодушевлённость моего отца была очевидна, и, возможно, он не замечал страданий моей матери. Я и не подозревала, что они надолго оставляли меня, когда я была маленькой. Почему они не хотели быть со мной? Я судорожно втянула ртом воздух и попыталась сдержать нахлынувшие на меня эмоции. Было слишком больно, и это мешало мне думать.