Где я?
Шрифт:
Офицер, с десятью процентами заменённых органов, не являлся для спецслужб новинкой. Воспитать и подготовить высококлассного бойца — это долгий и трудоёмкий процесс, поэтому наличие имплантов и нейропротезов, особенно у руководящего состава, не дискредитировало сотрудника. Таких даже за киборгов не считали. Для получения подобной приставки к ВУС требовалось иметь не менее пятидесяти процентов заменённых органов. Так что майор по-прежнему считался человеком. Правда, корректная приписка в личном деле указывала, что отныне он «человек с повышенными возможностями». Имелось ввиду, что лёгкое получило дополнительные функции снабжения организма кислородом, а протезом он может запросто раздавить потенциальному
Если бы Дерюгин демобилизовался, то на гражданке особых проблем с новыми частями тела не возникло. Однако майор принял решение продолжить службу в КРБ и в этой связи возникли трудности. Для службы требовалась особая чувствительность и взаимодействие имплантов с нервными рецепторами. Здесь пока не удавалось достичь нормативных результатов. Нейропротез не находил с нервной системой необходимого взаимопонимания и врачи рекомендовали периодически отдыхать в специально разработанной для этого барокамере.
— О! — по достоинству оценил Дерюгин неубранный стол и, пройдя в угол, включил кофеварку, — Чего отмечали?
— Сам Зорин приходил знакомиться, — оторвавшись от рапорта, доложил прапорщик, — Знаешь такого?
— Само собой, — подтвердил майор, — Молодой, горячий, нетерпеливый. Кто-то наверху предложил назначить его главным экспертом по Зоне. Подозреваю, что решение оказалось ошибочным.
— У меня другое мнение, — высказал своё суждение Ломов, — Дело новое, а по словам Зорина, вообще, диковинное. Назначать главным какого-нибудь седого пердуна из Академии наук, значит превратить исследование в обычную подтасовку результатов. Старый конь, конечно, борозды не испортит, но и глубоко не вспашет. Этот молод и норовит не просто пропахать доверенный ему участок, но и засеять, заскородить, а после появления всходов, терпеливо окучивать, вплоть до созревания урожая. У него очень прагматичный подход. Не зря ему академика присвоили. Копытом бьёт, в бой рвётся. Давно он здесь?
— Месяца четыре. За это время успел затрахать мозги начальству, требуя форсировать подготовку и приступить к практическому исследованию аномалии с помощью имеющихся в наличии людских ресурсов. То бишь, задействовать нас.
Дерюгин, прихватив чашку с напитком и пакет с печеньем, подсел к столу, с любопытством косясь в лежащую перед инструктором бумагу.
— Угу, — подтвердил прапорщик, — Именно это он нам и пел половину ночи. Дескать, электроника не работает, а без неё исследования топчутся на месте. Плакался, что руководство завернуло третье заявление, в котором он требовал немедленно отправить группу в рейд, а его сделать командиром.
— Даже так? — удивился Дерюгин, запивая печеньки кофе, — Не знал. Я категорически против. Идти в рейд с учёными — это двойной риск. Мы не наседки, чтобы охранять цыплят. Случись что в походе и первыми окажемся виновными, что не обеспечили безопасность.
— Хочешь сказать, что рейд преждевременный?
— Сам по себе поход не выглядит опасным, — уточнил майор, — Я против присутствия учёных в наших рядах.
— А без них, что там искать? Нет, рассуди здраво. Если хотим разобраться с аномалией, то наличие учёных необходимо. Вот прикинь, найдём какой-нибудь артефакт и что с ним делать? Тащить сюда, чтобы «цыпы» изучали в своих лабораториях? О какой мобильности может идти речь? Застрянем ещё лет на пять, если с каждой безделушкой будем возвращаться. А если артефакт неподъёмный? Ждать, когда через шлюз пропихнут тягач с краном? Нет. Пусть идут. Всё, что встретится в пути фиксируют, измеряют, пробы берут, а когда вернёмся, нехай изучают, сколько душе угодно. Главное до города дойти и установить контакт с аборигенами.
— Надоело торчать в лагере? — спросил Дерюгин.
— Я — пенсионер, — ушёл от прямого ответа Ломов, — Мне торопиться
— Чего не спрашиваешь, знал ли я о людях внутри аномалии?
— Ты не удивился, когда я упомянул город и аборигенов. Значит, в курсе.
— Логично, — кивнул майор, — Рапорт на бумаге пишешь, чтобы утечки не было?
— Во-первых, хочу со всеми посоветоваться. С тобой в первую очередь. Во-вторых, мнение инструктора никого наверху не интересует. Моя задача обеспечивать нагрузку на тренировках и контролировать процесс. Если группа решит поддержать инициативу Зорина, то на планшет переносить придётся кому-то другому. Тебе, например.
— Это правильно, — одобрил Дерюгин и с грустью добавил, — Только моё мнение тоже вряд ли кого-то заинтересует. Вести группу придётся тебе.
— В смысле? — опешил Ломов и едва не уронил на стол челюсть.
— Мозги провисли? Вам же Зорин рассказывал, что электроника в Зоне не работает? Логическую цепочку построить не можешь?
— Это к Черову, — недовольно пробурчал Ломов, — Он опер, а я старый солдат, который слов таких не знает.
Затем принялся перечитывать свой рапорт с начала, давая понять, что думать — это привилегия командиров и следователей.
— С имплантами я в Зоне инвалид. Мне туда соваться бессмысленно. Буду обузой. Ты же не хочешь, чтобы группу вела Манюня или Лишай? Впрочем, у китайца, вообще, задача другая. Значит, остаётся только девчонка. Приплюсуй ещё то, что Читер тоже не сможет сопровождать вас в рейте. Он, вообще, андроид. Вот и думай, пенсионер.
— Засада, — поскрёб подбородок прапорщик, — Если ты это давно знал, то какого хера мы здесь делаем? К чему готовимся? Нужна стандартная группа прикрытия. Любая из тех, что обеспечивает выход резидентов с территории противника. Это их профиль. Пусть сопровождают академика с его лаборантами и осуществляют их охрану. Мы на хрена?
— Не жди от меня объективной откровенности, — предупредил майор, — Самого не во все детали посвящают. Мы по уши увязли во всей этой гостайне, а привлекать новых опасно. К тому же узнал, что Лебедев — пустышка. Лично читал протоколы его допросов и вопросов у меня больше, чем ответов. Олигарха кто-то умело использовал в тёмную. Обещали безграничную власть в пределах собственного государства, которое, якобы, возникнет на территории России, когда эксперимент с переносом сознания увенчается успехом. Его, каким-то образом, удалось убедить, что стоит зарегистрировать международный патент на технологию вживления матрицы в мозг умственно неполноценного человека и мировое сообщество согласится на любые условия, чтобы получить эксклюзивный доступ к подобной инновации.
— Ну, тут кого угодно убедить можно, — пожал плечами Ломов, — Это же практически бессмертие. Любой толстосум может оцифровать своё сознание и спокойно ждать смерти. Потом сознание переносится в тело донора и вуаля, прежний владелец заводов, газет, пароходов, снова рулит своей маленькой империей. Тут и наши, и пиндосы с европейцами, и куча арабских шейхов, будут глотки друг другу рвать. Создать отдельное государство, для обладателя такого софта, самое разумное решение.
— Да уж, — согласился Дерюгин, — Я тебе больше скажу — это чревато новой войной. Противостояние будет, мама, не горюй. Сейчас, какой никакой паритет, а обладателя такой технологией запросто попытаются атаковать и лишить преимущества. Не дай Бог, им окажется Россия. Вспомнят все прошлые обиды. От Украины до многополярной мировой системы. Мне убедительно намекали, что самое рациональное в этом случае, создать некую независимую территорию, по примеру Тайваня, и подписать многосторонние гарантии её существования. Вроде бы, распоряжаться могут все и никто конкретно.